Много раз, говоря о тех, кто находится за " железным занавесом", Ребе плакал. Он молился за благополучие советских евреев, всей душой желал им освобождения оттуда. Многих он благословил на выезд, но были и исключения. Некоторых руководителей еврейских общин, духовных лидеров, активных участников общественной жизни Ребе просто умолял не уезжать.

Выступая перед хасидами в субботу главы "Корах" в 5741 (1981) г., Ребе сказал:

- Те, кто хотят бежать с поля боя, оправдываясь тем, что не могут противостоять правительству, должны помнить, что бросают на произвол судьбы множество евреев. А если они опасаются, что не смогут повлиять на тех, кто остается, даже если результат их действий остается под сомнением, все равно надо оставаться и продолжать работу там, ибо это – вопрос жизни и смерти! Они боятся, что сами не выдержат испытаний и поэтому должны бежать с поля битвы, оправдывая свой поступок изречением: "В первую очередь сохрани свою жизнь". Они сомневаются, устоят ли. Но числовое значение слова софек ("сомнение"), такое же, как у слова Амалек1!..

- Мой тесть, рабби Йосеф-Ицхак Шнеерсон, - рассказывал Ребе в 5734 (1974) г. на фарбренгене, посвященном 12 Тамуза, - не хотел покидать Россию. Но его вынудили это сделать. Власти не оставили ему абсолютно никакой физической возможности жить в этой стране и распространять Тору и Идишкайт. Это известно тем, кто был близок к моему тестю и работал там вместе с ним. И все же некоторые "пастыри" бросили свои "стада", уехав оттуда. Я ни в коем случае не осуждаю их. Тем более, что эти люди на протяжении десятилетий сумели пройти множество нелегких испытаний, позитивно воздействовали на других и лишь после этого покинули страну. Я лишь хочу, чтобы, Б-же упаси, не ослабло изучение Торы, исполнение заповедей и распространение идишкайт среди тех, кто остался там без поводыря!..

- Обсуждая вопрос о выдаче советским правительством выездных виз тем, кому прислали приглашение из-за границы, - вспоминал раввин Шмуэль Прус, - Ребе указал, что не следует посылать приглашения общественным деятелям, на которых держится еврейская жизнь в различных городах. Такие люди должны оставаться на своих местах и продолжать свою работу.

Встречаясь с Пинхасом (Питером) Калмсом, Ребе сказал:

- Вам, должно быть, известно, что некоторым людям я не разрешил покинуть СССР. Те, кто приехал в Израиль, моего мнения не спрашивали. Такие деятели работают вопреки нашим интересам, когда они покидают страну и забирают с собой руководство, оставляя еврейские общины словно тело без головы…

Не так давно десять шойхетов, десять раввинов и десять моэлей изъявили желание выехать оттуда, и им, конечно же, помогли это сделать. Но каждый спасенный таким образом еврей спасает себя за счет сотен других евреев! Ничего не случилось бы ни с ним, ни с его еврейством, если бы он пожил там еще десять лет! Сотни людей испытали бы его влияние, хотя бы просто видя его бороду на улицах!.. После отъезда активистов в наибольшей опасности оказывается молодежь. Позволять активистам уезжать из советской России – катастрофа для еврейства! Подобное произошло в Польше, когда Гитлер первым делом ликвидировал руководителей общин, сломив тем самым дух народа. Так началось уничтожение. Подобное происходит сейчас в Советском Союзе.

- То есть, это делается намеренно? - спросил господин Калмс.

- Думаю, да, - ответил Ребе. - Советы позволили им уехать именно с таким намерением. Теперь жизнь трех миллионов евреев всецело в руках советского правительства.

- Один из активистов, - добавил Ребе, - обратился ко мне. Он сказал, что хочет вернуться, но я не позволил ему. Я сказал: "Ты ведь теперь являешься персоной нон грата. Любой, кто с тобой встретится, может быть сослан в Сибирь". Ведь органы наверняка установят за ним слежку, и ничего хорошего из его возвращения не выйдет – ни для него, ни для тех, кто с ним будет встречаться.

На протяжении 26 лет - с 5727 (1967) по 5753 (1993) г.г. – раввин Мордехай Лифшиц был шойхетом и моэлем в Москве. Большую часть этого времени он был единственным шойхетом и моэлем в городе.

- В 5733 (1972) г. в Нью-Йорке намечалась свадьба моей дочери, - рассказывает рав Лифшиц. - Я очень хотел присутствовать на ней. Но прежде всего я хотел встретиться с Ребе, которого не видел никогда в жизни. В те годы выехать из Советского Союза, даже на несколько дней, для участия в семейном торжестве, было практически невозможно, и я изначально решил не пробовать. Лишь два года спустя я написал своему зятю в Нью-Йорк, что хотел бы приехать с коротким визитом. Зять написал об этом Ребе и получил для меня следующий ответ:

"Во всей Московской области нет почти никого, кто мог бы исполнять работу шойхета и т.п. Разве можно оставить евреев без шойхета даже на очень короткое время? Да и может ли он пренебречь - даже на очень короткое время - величайшей заслугой, которой удостаивается, выполняя работу резника?.."

Понятное дело, получив такой ответ, я распрощался с мыслями о поездках куда бы то ни было. Визит в Америку состоялся лишь спустя двенадцать лет, в конце 5747 (1987) года.

Похожее указание получил от Ребе и раввин Рефоэль Немойтин из Ленинграда, который считался "врагом советской власти" и подвергался преследованиям на протяжении нескольких десятков лет. Ему было запрещено проживать в центральных городах Советского Союза, и его преследовали по всей стране. В 5709 (1949) году он был арестован и приговорен к высылке и принудительным работам в Казахстане, где оставался до 5713 (1953) г.

После освобождения, все еще преследуемый и вынужденный скитаться с места на место, р. Немойтин, рискуя жизнью, занимался подделкой документов и помог многим евреям вырваться из-за "железного занавеса". Но главное, в течение тридцати лет он был "нашим человеком в Ленинграде". Своей деятельностью он приблизил и вернул к иудаизму многих евреев. Он организовывал уроки Торы, устраивал обряды обрезания, проводил хупы, помогал наладить шхиту (кошерный забой скота). И все это - под самым носом КГБ и его осведомителей. При этом рав Немойтин не получал ни помощи, ни признания от каких-либо организаций, оставаясь солдатом-одиночкой.

Никакие угрозы со стороны КГБ не могли остановить его. Рав Немойтин никому не отказывал в помощи и за любое святое дело брался с энтузиазмом, порой рискуя собственной жизнью.

Среди его учеников – раввин Ицхак Коган, сам со временем ставший активным общественным деятелем.

Зимой 5748 (1988) г. Рефоэль Немойтин удостоился посетить Ребе и спросил, стоит ли ему и дальше оставаться в СССР, и заодно посетовал на то, что не удостоился быть принятым на йехидус (аудиенцию). На это Ребе ответил ему в письме: "Б-же сохрани Вас от таких мыслей!.. Более того, я много раз упоминал о Вас, когда посещал место упокоения моего тестя. А это уже само по себе – йехидус у моего тестя..." Относительно вопроса о дальнейшем пребывании в СССР, Ребе писал: "Ведь это благо для вас и благо для всех евреев, проживающих в той стране... Всем известно, что я недоволен, когда богобоязненные евреи покидают ту страну, (за исключением тех, кто по абсолютно независящим от них причинам не способен ничего сделать для поддержания там еврейской жизни). Я еще раз упомяну о Вас на месте упокоения моего тестя. Пусть сопутствует Вам в вашей работе еще больший успех, ведь дело, которым Вы занимаетесь - вопрос жизни и смерти. Желаю удачи также всем, кто помогает вам в этом, и всем, кто будет помогать".

Подобное же указание получил рав Яаков-Саадья Бутман, габай лениградской синагоги, один из активистов еврейской общины. Это было в 5749 (1988) году, когда Советский Союз уже открыл свои границы и тысячи евреев выехали из страны. "Получил ваше письмо, - писал ему Ребе, - и хочу поблагодарить за добрые вести... Стараться уехать из страны должна молодежь. Остальным следует оставаться и продолжать укреплять еврейство, и Всевышний пошлет успех..."