Эхо уха

Долгий и сложный ритуал очищения перенесшего цараат, детальному описанию которого посвящена первая половина радела Мецора, включает в себя следующий этап: “И возьмет коэн от крови повинной жертвы, и возложит коэн на перегородку правого уха очищаемого и на большой палец его правой руки, и на большой палец его правой ноги”1. Немного странно, но в целом, вроде, просто и понятно: взяли кровь, помазали в нужных, также понятных, местах. Вроде, нечего объяснять. Но это так кажется, когда мы читаем перевод на русский язык. А в оригинале, например, используется слово “тенух” (“и возложит коэн на тенух правого уха очищаемого”). Что это означает? Что еще за “тенух”? Это мочка? Или козелок? Вы, вообще, в курсе, что в вашем ухе есть козелок? Согласно анатомическому атласу, ухо состоит из девятнадцати элементов! Какой из них “тенух”? И дело не только в знании или не знании святого языка. Это Раши в своем комментарии к Пятикнижию не занимается переводом с литературного святого на вульгарный, но только объясняет прямой смысл Писания, вносит ясность: “Тенух – это средняя перегородка уха. Происхождение этого слова мне неизвестно, а составители глоссариев называют это на старофранцузском тендрос (хрящ)”.2

Ок, можно согласится, что тенух – не самое употребительное слово в святом языке. Настолько малоупотребительное, что простой пятилетний ребенок, даже еврейский, вполне может его не знать, что может обязывать Раши объяснить его значение. Но дело в том, что в тексте Пятикнижия этот слово употреблялось выше уже трижды. Дважды – в главе “Цав”3, в двух стихах подряд. И там Раши ничего не объясняет, потому что уже до этого, в комментарии к главе “Тецаве”4, где тенух упомянут впервые, он уже объяснил, что это хрящ (“это средний хрящ ушной раковины, который называется tendrons на старофранцузском языке”). Т. е. значение относительно малоупотребительного слова уже было объяснено Раши. При этом, единожды данное объяснение он никогда не повторяет еще раз. Это одно из важных и непреложных правил комментирования им Пятикнижия. Так почему же он здесь делает именно это, на первый взгляд? (Спойлер: естественно, он ничего не повторял)

А с другой стороны, если Раши почему-то счел, что в данном случае, да, есть необходимость повторить комментарий, уже приведенный выше, то и привел бы его слово в слово или даже лаконичнее, не приводя (и тем более не расширяя) перевод на старофранцузский). Просто написал бы “тенух — это средняя перегородка уха”. Подобно тому, как в “Тецаве” он объясняет, что “боэн их руки – большой палец, на средний сустав которого возлагают кровь”, в “Мецора” пишет коротко: “боэн – большой палец”. Коротко и сердито. И без экскурсов в языкознание, к прямому смыслу никакого отношения не имеющего, по определению.

Раши же, наоборот, добавляет к уже сказанному в “Тецаве”, во-первых, что происхождение слова тенух ему неизвестно (зачем нам эта информация?), а во-вторых, что составители глоссариев5 утверждают, что это старофранцузский хрящ. Ну, в смысле, что речь идет о хрящевидной перегородке ушной раковине. Зачем? Зачем Раши это все нам сообщает? Очевидно, что Раши пытается сообщить нам что-то новое. Причем, нечто связанное именно с темой главы “Мецора”. Но что именно?

Кроме того, совершенно непонятно, зачем Раши вообще поднимать тему этимологии слова тенух. В Пятикнижии полно слов, об этимологии которых среднестатистическому пользователю комментария Раши ничего не известно. И ничего, Раши не торопится ему на помощь. Почему большой палец – это боэн? Боэн его знает… Суть в том, что, как правило, Раши не поднимает тему этимологии слов Писания. Тем более в тех случаях, когда сам его не знает. Зачем же он делает это в данном случае?

И, кстати, почему Раши пишет здесь “мне неизвестно”, а не “я не знаю”, как он это делает обычно, признаваясь в незнании чего-либо. И зачем он поминает “составителей глоссариев”? Почему не пишет, как обычно это делает, когда приводит переводы на старофранцузский, “на языке язычников это…”? (Сложно себе представить, что Раши важно подчеркнуть, что это иностранное слово он узнал только из трудов “составителей глоссариев”. И отдельно непонятно, зачем именует их так вычурно – “составителями глоссариев”.)

Объяснение всего этого заключается в следующем. В комментарии к предыдущему стиху Раши прямым текстом ссылается на толкование, предлагаемое мидраш-галаха “Торат коаним”. Поэтому Раши находит нужным подчеркнуть, что в стихе: “И возьмет коэн от крови повинной жертвы”, – он уже этого не делает, не следует мнению “Торат коаним”6, объясняя, в частности, значение слова тенух.

Дело в том, что в “Торат коаним” тоже объясняется, что тенух – это средняя перегородка ушной раковины (насколько известно, в этом вопросе вообще нет никаких расхождений во мнениях). Но в дополнение к этому объясняется, что слово тенух является производным, с одной стороны, от тох (“внутри”), т. е. это нечто находящееся внутри уха, что уже ощутимо сужает круг поисков нужной части уха. (А что касается эн (нун), то это “плавающая” буква и, согласно нормам словообразования в святом языке она может возникать в словах и исчезать в соответствии с мало кому известными и еще меньше кому понятными правилами, но самим появлениям и исчезновениям этой буквы никого, говорящего на святом языке, не удивишь7.) А с другой стороны, от нох – “отвесная стена”8. Т. е. в сумме получается некая перегородка, некое “возвышение”, но внутри уха, а не снаружи. И это – средняя перегородка ушной раковины. Все сходится. (Да, картину дополняют еще аж две “плавающие” – тав и алеф, но они ничем не хуже нуна, а скорее даже лучше, в том смысле, что еще чаще нуна появляются и исчезают в словах Танаха.)

Очевидно, Раши очень важно подчеркнуть, что это очень интересное и изобретательное объяснение этимологии слова тенух, ну никак не сходится с прямым смыслом Писания. И поэтому, хотя он, Раши, согласен с “Торат коаним” в том, что по факту тенух – это средняя перепонка ушной раковины, но с тем, что это из-за того, что слово происходит от скрещивания тоха с нохом, согласиться, в рамках толкования прямого смысла Писания, не может никак. Ему, Раши, неизвестно, какова истинная этимология этого слова, но (еще раз: в рамках толкования прямого смысла!) точно не такая, как предлагает считать мидраш.

А не объясни Раши это, то, увидев, что само слово он объясняет так же, как делает это “Торат коаним”, мы могли бы подумать, что он согласен и с предлагаемой там версией этимологии этого слова. И ошиблись бы так сильно, что Раши не может этого допустить и пускается в пространные объяснение, которые были уже процитированы нами выше.

Почему Раши так важно не дать нам ошибиться? Дело в том, что он считает, что, когда в слове возникает (или исчезает) корневая нун, это не просто меняет его значение, но меняет его принципиально. В комментарии к главе “Бешалах”9 он объясняет значение слова аф, как имеющее два значения: основное – “нос” и дополнительное – “гнев”. Причем значение “гнев”, в Писании, оно обретает только тогда, когда используется в сочетании со словами, означающими “потоки воздуха” (“дух”, “дыхание”, “пыхтение”, “сопение” и т. п.). Это связано, как объясняет Раши, с тем, что один из явных внешних признаков гнева – бурное дыхание, особенно через нос (раздувающиеся ноздри и вот все это). Но когда всплывает (как бы корневой) нун, основным (единственным) значением нового (!) слова становится “гнев”.

Поэтому Раши, в рамках объяснения прямого смысла Писания, не может принять объяснение, гласящее, что слово происходит от тох (внутри), ибо в тенух всплывает нун, неотвратимо меняя значение. И то же с нох (“отвесна стена”) – там мало того, что аж две всплывающие буквы, так еще и в самом значении ключевой характеристикой является отвесность, а не возвышенность. А отвесных ушных перепонок не бывает даже на кубистских портретах. И поэтому Раши не только не может принять толкование, предлагаемое “Торат коаним”, но не может даже допустить, чтобы кто-то подумал, что, в рамках объяснения прямого смысла слов Писания такое толкование возможно. Ибо оно невозможно.

Теперь, что касается “составителей глоссариев”. В оригинале использовано то же слово, которое используется Писанием для фараоновых толкователей снов. Это слово означает “решающие”, т. е. аналитики. В данном случае речь идет про аналитиков, специализирующихся в сфере сравнительного языкознания. Во времена Раши вся эта аналитика строилась во многом на поисках созвучий. По мнению “составителей глоссариев10 “, тендрос (хрящ) перекликается с тенух… Да, конечно, видали мы созвучия и посозвучнее. Но не будем забывать, что в данном случае поиски созвучий велись не вслепую, решение подгонялось под всем известный ответ, оставалось только найти в старофранцузском что-то максимально близкое. Что нашлось, то и нашлось.

Конечно, тут невозможно не задаться вопросом: при том, что, несомненно, святой язык является источником семидесяти праязыков, а через них всех языков на свете, все-таки каков шанс, что именно в старофранцузском времен Раши найдется слово, не просто созвучное неевропейскому слову тенух, но и имеющее тот же (фактически) смысл?! Каков шанс?

Ответ, по мнению Раши: вполне себе велик. Доказательство того, что Раши придерживается такого мнения можно найти в его комментарии к главе “Дварим”11, где он объясняет этимологию названия горы Снир: “Означает “снег” на старонемецком языке и на ханаанском”. И как мы знаем, и на многих современных языках в словах, означающих “снег”, есть вот это “сне-сни-сно”. Казалось бы, где ханаанский12, а где старонемецкий, а вот поди ж ты.

Ах да! Насчет того, почему Раши, на первый взгляд, повторяется и повторяет уже объясненное. На самом деле, вроде, уже объяснили, но ладно. Выше, в комментарии к “Тецаве”, Раши объясняет только, что тенух – это средний хрящ ушной раковины. И речь там о помазании и освящении коэнов. А у нас, в главе “Мецора”, речь об очищении перенесшего цараат, поэтому можно было бы подумать, что это какой-то другой тенух. Кто знает сколько в ухе хрящей? Может, вообще у коэнов уши хрящистее, чем у нормальных людей? Объясняет Раши, что этот тот же (средний) хрящ и добавляет, что этот хрящ легко узнать по тому, как он выступает (но не как отвесная стена) и т. д. Короче говоря, это другое.

Вот-вот должен прийти Машиах, во времена которого “не будет ни голода, ни войны, ни зависти, ни соперничества, потому что благо будет в изобилии и все хорошее будет доступно, как песок. И весь мир будет желать только одного: познать Б-га. Пэтому все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь, как сказано: “Потому что наполнится земля знанием о Б-ге, как полно водою море”13 “14. И в частности, мы узнаем, ибо это часть Торы, как все-таки (и за что!) еврейский тенух, офранцузившись, стал тендросом. Вскорости, в наши дни, амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 17, стр. 168-176.)