Комментируя слова: “И поднесет коэн птицу к жертвеннику, и рассечет ей голову, и воскурит на жертвеннике, давится ее кровь на стену жертвенника”1, – Раши пишет: “Давится (нимца) ее кровь – [корень этого слова используется также] в таких оборотах, как “выдавливание (миц) гнева”2 и “кончится выдавивший (амоц)”3. Коэн вжимает в стену жертвенника место разреза, и кровь выдавливается и стекает вниз”. На первый взгляд, как всегда, все просто: это “выдавливание” – слово, встречающееся (в любых однокоренных вариациях) в Писании считанное число раз, и в целом малоупотребительное. Поэтому Раши находит нужным объяснить его значение. С привлечением наглядных примеров.

Но, как всегда, остается несколько вопросов. Во-первых, какое отношение к значению слова имеет то, что Раши пишет дальше в том же комментарии: “Вжимает в стену жертвенника место разреза, и кровь выдавливается и стекает вниз”? Если Раши почему-то находит нужным объяснить порядок исполнения этой части ритуала принесения в жертву птицы, ему следовало бы сделать это в отдельном комментарии. Ибо значение используемого в стихе слова и порядок описываемых в стихе заповеданных действий – это две совершенно отдельные темы.

Во-вторых, зачем Раши нужно приводить два наглядных примера использования слова в предлагаемом им значении? Почему недостаточно одного?

В-третьих, почему Раши выбрал именно эти примеры, а не другие? И это, в-четвертых, тем более странно, с учетом того, что, комментируя цитируемый в рассматриваемом нами комментарии стих из Мишлей, Раши ссылается на сказанное в книге Шофтим4. Разве не логичнее, со стороны Раши, было бы привести в качестве примера сказанное в книге Шофтим – второй из книг Пророков (Невиим), а не в Мишлей – второй из книг Писаний (Ктувим). И тем более, в виду того, что, как следует из комментария Раши к Мишлей, сказанное там может быть понято только в свете сказанного в Шофтим. Так как так?!

В-пятых, почему те цитаты, которые Раши находит нужным привести, он приводит в обратном порядке: сначала цитату из Мишлей (одной из книг Писаний, третьего раздела Танаха) и только затем – цитату из книги Йешаяу (из Пророков, второго раздела Танаха)?

И наконец, в-шестых, в цитируемом Раши стихе из Мишлей о “выдавливании” говорится трижды: сначала о “выдавливании из молока”, которое “производит масло”, затем о “выдавливании из носа”, которое “производит кровь”, и только в конце о “выдавливании гнева”, которое “производит ссору”. Почему Раши цитирует именно последний пример использования того же слова в одном стихе?

А все дело в том, что Раши, что бы нам ни казалось на первый взгляд, не задается в рассматриваемом нами комментарии объяснением значения слова, которое мы переводим как “выдавливание”. Он отвечает на вопрос, связанный с тем, что глагол стоит в страдательном залоге, что по определению указывает на то, что действие происходит само собой. Что вызывает вопросы.

Очевидно же, что порядок принесения в жертву всесожжения птиц подобен, насколько это возможно, порядку принесения в жертву всесожжения скота (описанного выше в этом же разделе). Рассечение головы – аналог забоя, воскурение на жертвеннике – воскурения, на жертвеннике, соответственно. Выдавливание крови на стену жертвенника, очевидно, аналог кропления стен жертвенника кровью жертвенных животных из кропильницы. Но только вот кропление – безусловно активный процесс, а для описания выдавливания использован глагол, стоящий в форме, указывающей на происходящее само по себе. И вся аналогия, на первый взгляд, овце под курдюк. Но тут приходит Раши и объясняет, что на самом деле есть тут активное действие: местом рассечения горла горлицы вполне активно тычут в стену жертвенника, выдавливая из пореза кровь, которая “сама собой” выдавливается и стекает. Короче говоря, восстанавливает аналогию, во всей возможной полноте.

И теперь становится понятным, почему Раши выбрал именно эти примеры: в обоих этих случаях речь идет о “выдавливании”, как результате активного действия, совершаемого человеком.

Возьмем “масло из молока” и “кровь из носа” в цитируемом Раши стихе из Мишлей. Масло добывается из молока взбиванием, кровь из носа – выбиванием (извиняюсь). Конечно, и то и другое – форма “выдавливания”. Но не в общепринятом смысле глагола “давить”. Поэтому эти действия и называются иначе. Мало того, и сливки (масло), порой “сами собой” всплывают на поверхности хорошего жирного молока и кровь “сама собой” идет из носа у хороших полнокровных людей. Конечно, душнила объяснит вам, что и тут можно говорить о “выдавливании”. С точки зрения физики вопроса. Но поскольку мы говорим не о физике, а о словесности, “выдавливание”, в интересующем нас контексте – это когда давят, выдавливают (в прямом или переносном смысле). И ничто иное. Поэтому Раши цитирует только слова о “выдавливании гнева”, приводящего к ссоре. “Выдавливание” здесь в переносном, но вполне очевидном смысле – “нагнетание”, приводящее к тому, что гнев выходит наружу.

Но поскольку переносное значение – это все-таки не прямое, Раши не может ограничиться только этим примером использования слова. И поэтому он приводит еще один пример – из книги Йешаяу, где говорится о притеснителях, выдавивших сынов Израиля из Святой Земли. И Раши там, комментирует эти слова так: “[выдавиваший (амоц) из тебя] “выдавленное” (амец) тобой богатство и славу, которые приносили тебе твой мелкий и крупный рогатый скот, из которого ты выдавливал (моцацта) масло и молоко”. “Выдавливал” здесь, если переводить дословно, “высасывал”, в очевидном смысле “выдаивал”. И “выдавивший”, по логике этого комментария, также означает не только “высосавший”, но и “выдоивший”. Вот такой красивый образ, самое красивое в котором то, что доение – это занятие, представляющее собой выдавливание молока из вымени в самом прямом и буквальном смысле слова. Что и нужно Раши в его комментарии к главе “Ваикра”: пример использование с корнем моц в прямом значении “выдавливать”.

Но Раши не может ограничиться цитатой только стиха из книги Йешаяу, ибо, согласно его собственному комментарию (и пониманию, которое тот отражает) этих слов, слово может быть понято как описание не действий притеснителей, но отжатого ими у сынов Израиля имущества – молока и масла, выжатого из вымени овец, коз и даже коров. (Что делает эту часть стиха практически непереводимой, но кого когда интересовали проблемы переводчиков?) И это вынуждает Раши привести также и цитату из Мишлей. И более того, привести цитату из Мишлей именно первой: ибо там “выдавливание” – это описание именно действия. Пусть и в переносном смысле слова, но все еще.

А стих из книги Шофтим Раши не может процитировать, потому что там сказано: “И стал сжимать шерсть, и выдавилась из шерсти росы полная чаша воды”. Т. е. сказанное в оригинале, теоретически можно было понять и в значении “выдавил”, но поскольку в первой части стиха уже было приведено описание активного действия (“стал сжимать шерсть”), очевидно, во второй части речь идет только о его результате – полной чашке выдавившейся воды. А значит, для примера, нужного Раши, эти слова, по вышеупомянутым причинам (как мы помним, нам нужно доказательство именно активного действия), не подходят. Ну или по крайней мере подходят меньше тех, что Раши предпочитает процитировать.

(А вот для объяснения слов стиха в Мишлей сказанное в Шофтим прекрасно подходит, ибо там Раши нужно объяснить, как во всех упоминаемых там случаях речь идет именно об “извлечении” масла из молока, крови из носа и гнева наружу, как росы из сжатой шерсти.)

Ок. Теперь понятно, и почему Раши цитирует одни стихи Писания, и почему не цитирует другие, и заодно почему рассматриваемый нами комментарий Раши содержит описания порядка “выдавливания” крови на стену жертвенника. И кстати, почему Раши важно объяснить, что “коэн вжимает в стену жертвенника место разреза и кровь выдавливается и стекает вниз” – только в этом случае (в отличие, скажем, от “тыканья” птицей местом рассечения в стену жертвенника) все вытекание крови является результатом активного действия коэна, а не происходит само по себе.

Это – то, что касается прямого смысла слов Раши. А намеком Раши говорит о двух вещах. Во-первых, о “выдавливании гнева, приводящего к ссоре”, вот в каком смысле. Как известно (и как подробно объясняет Рамбан в своем комментарии к Пятикнижию), совершая искупительные жертвоприношения5, человек должен представлять, что происходящее с приносимым, происходит с ним самим. На физическом и духовном уровнях. И в частности, что воскурения нутряного жира символизирует стремления к удовольствиям (и должно приводить к отказу от них), а кропление жертвенника кровью – горячность и страстность. При этом, как известно, кропление жертвенника кровью – это главный аспект в жертвоприношении, что приносит искупление грехов. Говоря о выдавливании крови, Тора намекает нам на то, что искупление грехов требует от нас полного самоотказа, “выдавливания крови”, о которой сказано “ибо в крови душа”. И которая является символом и носителем горячечности нашего природного влечения (на уровне животной души) к благам этого мира.

И поэтому в рассматриваемом нами комментарии Раши в первую очередь упоминает “выдавливания из себя гнева”. Ибо гнев – это архетипичный грех, о котором сказано, что “гневающийся подобен поклоняющемуся идолам”, т. е. фактически отвергает Всевышнего или по крайней мере демонстрирует это своим поведением. Ибо, как объяснятся в учении хасидизма, если бы человек искренне верил, что все ниспосылаемое ему – ниспосылается Г-сподом (а значит, безусловно, к его благу), то, естественно, не стал бы гневаться. Гневаясь и особенно давая волю своему гневу, человек “производит ссору”. Ссору со своим Творцом, уподобляясь идолопоклоннику. Выдавливая же кровь жертвы всесожжения на стену жертвенника в знак раскаяния, человек символически запускает подобный (но с противоположным знаком) духовный процесс6 : он дает выражение горячности стремления своей б-жественной души к б-жествнному и таким образом “производит ссору” со своим дурным началом. Вступая с тем в конфронтацию и, с б-жьей помощью, побеждая его. Это и есть раскаяние.

Но можно задаться вопросом: если по своей духовной природе еврей стремится ко Всевышнему и, Б-жьей милостью, ему гарантировано, что рано или поздно, но он раскается полным раскаянием, очищающим его от всех грехов и вернется к своему Б-жественному источнику в полной мере, то зачем же вся эта история со страстями, влекущими к греху, с грехопадениями, искуплениями? Ради чего все это?

Отвечая на этот вопрос, Раши цитирует слова стиха “кончится выдавивший”, содержащим, как мы помним, намек на “масло и молоко”. Не все знают, что молоко – это в некотором смысле фильтрованная определенным образом кровь (погуглите, если не верите!). И, по логике, поскольку в Торе есть запрет употреблять в пищу кровь, то должно было бы быть запрещено употреблять и молоко. Но Тора молоко в пищу еще как дозволяет. (Просто запрещает смешивать его с мясным, но это – другое.) Она его не просто дозволяет, а делает символом всего самого лучшего, именуя Землю Обетованную землей, текущей молоком (да, и медом, но это – другое).

И поэтому молоко, как объясняется в учении хасидизма, символизирует нечто запретное, которое благодаря “фильтрации” раскаянием превращается не просто в дозволенное, а в, мягко говоря, рекомендуемое. Как сказано7 : “Велико раскаяние, превращающее прегрешения в заслуги”. В заслуги! И в этом заключается ответ на заданный выше вопрос: не бульон с крутых яиц мы имеем с истории про искушение и раскаяние, а изменение космического баланса добра и зла в нашу пользу. Превращение прегрешений в заслуги, тьмы в свет, нечистот в чистоты и т. д. и т. п. Принцип, думаю, понятен.

А почему его формулировка (намеком), привязана именно к принесению в жертвы птицы, а не скота? А потому что у птицы есть крылья, которых нет у скота. А крылья (что птичьи, что ангельские, что стрекозиные) символизируют любовь (правая) и трепет (левая), поднимающие своего обладателя ввысь. Тут символизм настолько прозрачен, что и объяснять его не надо.

Вот-вот должен прийти Машиах. Он, как постановляет Рамбам в самом начале законов времен Машиаха8, первым делом восстановит Храм и возобновит совершение жертвоприношений. И какое-то время, скорее всего, многим их институт будет казаться архаичным и – да простят меня варвары – варварским. Ирония в том, что все лучше понимать смысл жертвоприношений мы будем по мере того, как все меньше будем нуждаться в них (особенно в искупительных), ибо одолеет нас тотальная праведность, в первую очередь, благодаря тому, что, как постановляет тот же Рамбам9, “все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь, как сказано: “Потому что наполнится земля знанием о Боге, как полно водою море”10 “. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот", т. 17, стр. 18-24.)