Еще в 5693 (1933) году, то есть за 17 лет до того, как рабби Йосеф-Ицхак вернул свою душу Творцу, доктора, обследовавшие его, выразили удивление, что пациент еще жив.

– С медицинской точки зрения, – заявил один из врачей, – человек с таким здоровьем уже не жилец.

За два года до этого Ребе вернулся из поездки в Эрец-Исраэль и США, и хасиды заметили, что его голос значительно ослаб. Причиной болезни, как установили доктора, послужила глубокая внутренняя душевная боль, которую Ребе испытывал из-за тяжелого положения евреев в России и из-за страданий евреев в других странах. Так, например, в 1929-м году, после своего визита в Святую Землю 16 Менахем-Ава, Ребе направился на корабле в Америку. На пути из Александрии в Триест на корабль поступило сообщение о погроме в Хевроне, учиненном арабами. Несколько десятков евреев были убиты, а остальные – изгнаны из города. Среди погибших были близкие Ребе люди. Душевная боль, пережитая им, была так велика, что это отразилось на его физическом здоровье, и в результате острого приступа почечной недостаточности его жизнь оказалась под угрозой. К счастью, на борту был доктор Моше Валлах, который сумел облегчить страдания Ребе.

Доктора прописали Ребе полный покой и категорически запретили ему выступать перед хасидами, а близким посоветовали оберегать больного от всякого рода тревожных известий и волнений. С точки зрения медицины доктора были правы, но на духовном уровне их решение лишь ухудшило состояние Ребе, поскольку он был лишен прямого контакта со своими хасидами. Чтобы выполнить наказ докторов и в то же время продолжить общение с хасидами, был найден компромисс: Ребе начал публиковать свои маамарим в виде брошюр, благодаря чему хасидское учение стало доступно еще большему количеству людей. Однако, когда Ребе произносит маамар вслух перед своими хасидами, он привлекает в миры, включая наш материальный мир, совершенно особый духовный свет, который невозможно привлечь иным способом.

Прибыв в Америку, Ребе в течение двух лет раз в неделю произносил маамар, однако затем он стал делать это все реже. Последний раз он произнес маамар в свой день рожденья, 12 Тамуза 5705 (1945) года.

На протяжении последующих пяти лет Ребе готовил для печати маамарим, которые он произнес или написал еще в Европе. Каждый маамар открывался аннотацией, в которой объяснялась его связь с темой предыдущего трактата. Кроме того, каждый маамар разделялся на главы, а в конце каждой главы приводилось ее резюме. Брошюры с маамарим выходили к особым датам, чтобы хасиды, изучая их в эти дни, могли почувствовать и укрепить свою связь с Ребе.

Первую часть трактата "Бати Легани" Ребе подготовил для изучения 10 Швата 5710 (1950) года, к йорцайту его бабушки, ребецин Ривки. Вторую часть предполагалось выпустить к 13 Швата, к йорцайту матери Ребе, ребецин Штерны-Сары, третью – к Пуриму, а четвертую – к 2 Нисана, йорцайту его отца, Ребе РАШАБа. В трактате обсужлась идея цели Творения и то, как еврей может и должен осуществить ее.

В субботу, 10 Швата, хасиды приступили к изучению первой части этого трактата. Вдруг кто-то обратил внимание, что в слове шлита (аббревиатура слов на иврите "да продлятся и будут добрыми дни его жизни"), сопровождавшем имя Ребе на заглавной странице, пропущена буква йуд.

Утром, в 7:50, доктор Зелигсон был вызван по телефону сообщением, что Ребе стало плохо. Прибежав на место, доктор обнаружил, что у Ребе произошел сильнейший сердечный приступ. Зелигсон сделал два укола, но это не помогло. Полицейские, которые несли кислородную подушку, тоже опоздали. В 8:07 душа Ребе покинула тело. В этот момент в комнате находились сам доктор Зелигсон, секретарь Ребе Шолом Левитин и помощник Ребе Шолом-Бер Эйнхорн. Все трое представляли три части еврейского народа: доктор Зелигсон был исраэлит, рав Левитин – левит, а рав Эйнхорн – коэн. Поскольку, согласно закону Торы, коэну запрещено находится в одном помещении с умершим, рав Эйнхорн немедленно вышел на улицу, и вскоре вся община узнала о случившемся.

Прошли дни траура, и хасиды обратились к зятю Ребе рабби Менахему-Мендлу с просьбой принять на себя руководство Хабадом, но тот отказался. "Дер Ребе лебт" ("Ребе жив"), – неизменно отвечал он, когда кто-то заводил разговор на эту тему. Когда просьбы стали настойчивыми, рабби Менахем-Мендл пригрозил уехать в такое место, где его не смогут найти. Хасиды не знали, что делать.

Однажды раву Элияу Симпсону, исполнявшему последние десять лет обязанности секретаря рабби Йосефа-Ицхака, во сне явился сам Ребе и спросил:

– Отчего хасиды так опечалены?

– Потому что нам не к кому обратиться, – ответил рав Симпсон.

– Разве мой зять Мендл не с вами?

– Но он отказывается принять руководство.

– Ему уже это было приказано.

При первой же возможности рав Симпсон пересказал свой сон рабби Менахему-Мендлу.

– Я никаких указаний не получал, – ответил тот.

Тогда рав Симпсон и еще несколько пожилых хасидов отправились на могилу рабби Йосефа-Ицхака и прочитали там письмо, в котором просили Ребе отдать соответствующее распоряжение. С тех пор, когда речь заходила о принятии на себя руководства Хабадом, рабби Менахем-Мендл уже не отказывался, но молчал, и было видно, что он не знал, что ответить.

26 Тевета 5711 (1951) года рав Аарон Казарновский поместил в газетах, издававшихся на идиш, объявление, что 10 Швата этого года рабби Менахем-Мендл Шнеерсон по просьбе хасидов примет на себя руководство Хабадом. На следующий день будущий Ребе вызвал рава Казарновского и велел немедленно дать опровержение.

– Можно мне что-то сказать по этому поводу? – спросил рав Казарновский и, получив разрешение, продолжил, – Прошлой ночью я увидел во сне Ребе. "Передай моему зятю, – сказал он мне и упомянул ваше имя, – что в Торе говорится: "И Всевышний ответил Моисею: "Что ты вопиешь ко мне? Говори сынам Израиля, чтобы двинулись вперед!" Спроси его, почему он утверждает, что я до сих пор еще Ребе? Передай ему мои слова: "Говори сынам Израиля, чтобы шли вперед и поднимались вместе с тобой до прихода нашего праведного Мошиаха!"

Рабби Менахем-Мендл выслушал рава Казарновского и ответил:

– Спасибо за добрые известия. Но и мне тоже есть чем вас порадовать.

И будущий глава Хабада показал только что полученную телеграмму, в которой главный ашкеназский раввин Израиля Ицхак Герцог поздравлял адресата с принятием на себя руководства движением и благословлял на успех.

10 Швата 5711 (1951) рабби Менахем-Мендл отправился на могилу своего тестя и прочел там письма всех тех, кто просил о благословении. Последним, горько плача, он прочитал михтав аиткашрут (письмо, в котором хасиды принимают Ребе как своего бесспорного лидера и объявляют о своей связи с ним), в конце которого стояли тысячи подписей.

Когда он вернулся, хасиды, прочитав послеполуденную и вечернюю молитву, заполнили "Севен Севенти" в ожидании фарбренгена. Рабби Менахем-Мендл проводил фарбренгены в течение всего года, но на этот раз все надеялись, что он, наконец, примет на себя руководство Хабадом.

Без четверти девять начался фарбренген. Рабби Менахем-Мендл начал с того, что необходимо укреплять свою связь с его тестем, Ребе, посредством служения Всевышнему, а затем сказал:

– Говорится в Талмуде: "Прибыв в город, следуют его обычаям". Традиция, которая сложилась здесь, в США, такова: прежде чем приступить к какому-либо новому проекту, делают официальное заявление. Вот официальное заявление, которое я хочу сделать: "Приступайте к действиям. И результатом этих действий должны стать три вида любви, которые следует раскрыть в себе и в других – любовь к Б-гу, любовь к Торе и любовь к ближнему. Если одна из этих составляющих неполноценна, ее следует довести до совершенства, и благодаря этому мы выйдем, наконец, из этого горького изгнания".

Ребе подал знак, и собравшиеся запели нигун. В этот момент поднялся один из пожилых хасидов, рав Авраам-Сендер Немцов, и громко произнес:

"Сихот (беседы) – это очень хорошо, но мы хотим услышать от Ребе маамар!" Наступила тишина. Все ждали реакции Ребе. Хасиды знали, что произнеся маамар, он примет на себя руководство движением. И Ребе произнес свой первый маамар, "Бати Легани", основой которого послужил маамар Предыдущего Ребе. В нем Ребе говорил о том, что цель седьмого поколения Хабада – завершить духовную работу всех предыдущих поколений и привести Мошиаха в наш материальный мир.

– А теперь я хочу сказать вот что, – объявил Ребе, закончив маамар. – Реббеим Хабада всегда требовали от хасидов, чтобы те служили Всевышнему своими собственными силами, не полагаясь на праведников. Не обманывайте себя, не надейтесь, что я сделаю за вас всю работу, а вы будете в это время бездействовать. Я буду помогать, как могу, но каждый из нас должен посвятить всего себя – все свое тело и свою душу – выполнению задачи, возложенной на нас моим тестем.

– А сейчас мы скажем лехаим, – сказал Ребе, закончив свою речь.

В ту же секунду восьмидесятилетний рав Немцов взобрался на стол и выкрикнул:

– Хасиды! Слушайте меня! Сегодня у нас великий день! У нас теперь есть Ребе! И по этому случаю мы должны произнести благословение "Шеэхеяну"!

Рав Немцов, не снижая тона, громко прочитал полное благословение и собравшиеся, не скрывая своей радости, ответили: "Омэйн!" Немцов спрыгнул со стола и от имени всех хасидов Хабада благословил Ребе по случаю принятия им лидерства. Собравшиеся ответили: "Омэйн!" – и запели нигун.

* * *

На протяжении почти полувека рабби Менахем-Мендл – с того самого дня, как возглавил движение Хабад, – работал, не жалея сил, для того, чтобы осуществить свою миссию: превратить наш мир в жилище для Всевышнего и привести Мошиаха и Освобождение.

28 Нисана 5751 (1991) г., через сорок лет после своего первого выступления в роли главы Хабада, Ребе произнес речь, в которой обратился к самой сокровенной сущности души каждого еврея.

– …После того, как уже столько было сделано ради Освобождения, особенно – в наши дни, невозможно объяснить, почему, вопреки всем обстоятельствам, мы не добились прихода Мошиаха, – сказал он. – Почему, когда собираются вместе десять или во много раз больше евреев, которые знают, что нынешнее время – самое благоприятное, чтобы просить об Освобождении, они тем не менее не кричат и не требуют Мошиаха?! Для них уже в порядке вещей, упаси Б-г, что Мошиах не придет ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра!.. И даже когда эти евреи кричат: "Ад мосай?!" ("Доколе?!"), они делают это только потому, что им так приказали, а не от души, не из самых глубин своего сердца!..

Что же я еще должен сделать, чтобы все сыны Израиля начали кричать и требовать от всего сердца полного Освобождения?! – спрашивал Ребе. – Неужели все, что было сделано до этого, не возымело ни малейшего эффекта?! Ведь изгнание продолжается! И самое страшное – изгнание продолжается в душах!..

…Единственное, что я еще могу сделать, – подвел Ребе итог сказанному, – это передать решение вопроса в ваши руки: сделайте все, что в ваших силах и даже выше ваших сил, чтобы привести Мошиаха немедленно и самым что ни на есть реальным образом! Дай Б-г, чтобы нашлись в конце концов хотя бы десять евреев, которые будут упрямы настолько, что смогут добиться от Всевышнего исполнения обещанного, и, конечно же, Он не останется безучастным. Я сделал свою работу. Теперь дело за вами…