Разговор о загадочном, вроде, дерматологическом, но на самом деле совершенно не дерматологическом не-заболевании цараат начинается со слов: “Человек, если будет на коже тела его выступающее или переходное, или яркое пятно, и станет это на коже тела его поражением цараат...”1

В святом языке2 есть целых четыре слова, означающих “человек”: адам (первого человека так и звали, без затей), иш, гевер и энош. Понятно, что полных синонимов нет. Понятия крайне близки, но есть нюансы. Которые важно знать, если хочешь пользоваться словами по назначению и понимать значения, в которых их используют грамотные люди.

Так вот, в оригинале процитированного выше стиха используется слово “адам”. Чем отличается адам от энош, гевер или иш? Во-первых, адам – это человек, в лучшем смысле слова, человек, в котором все прекрасно, Человек с большой буквы. Короче говоря, когда Тора называет человека адамом – это комплимент. Во-вторых, слово “адам” употребляется Торой применительно только к евреям. Т. е., когда в Писании говорится “адам”, то имеются в виду евреи. Наши мудрецы простодушно сформулировали это правило: “Вы (евреи) именуетесь “адамом”, но не иноплеменники”. Потом кто-то (скорее всего, кто-то из ретивых вероотступников) втюхал это прогрессивному человечеству в значении “евреи только себя считают людьми, и в их талмудах даже написано, что неевреи не называются людьми”. И теперь все антисемиты мира носятся с этим “доказательством” нашей “ксенофобии”, как с писанной торбой. Обычное дело.

Возвращаясь к нашим адамам. Итак, Тора говорит, что признаки цараат возникают именно у людей, именуемых торой “адам”. У достойных людей. Спрашивается (и спрашивается уже тысячелетиями): как и почему именно у еврея, находящегося на столь высоком уровне человечности (т. е. праведности) на коже могут возникать поражения цараат, являющиеся источником ритуальной нечистоты, настолько страшной, что наши мудрецы говорят3 : “Пораженный цараат – все равно что мертвый”?

Альтер Ребе (в “Ликутей Тора”) в лучших традициях диалектики хасидизма объясняет, что именно потому, что речь идет об адаме (человеке совершенном), его поражает (когда он этого заслуживает: как известно, цараат, будучи не-болезнью сверхъестественной, ниспосылалась точечно, в наказание и предостережение за прегрешения, главным образом за злословие4 ) цараат, ограничивающаяся поражением участков кожи. Т. е. ограничивается только наружным покровом тела, не проникая внутрь. Где тело, как мы понимаем, символизирует душу и т. д.5 А праведников зло если и затрагивает, то только поверхностно. Потому что в них самих зло присутствует только на самом поверхностном уровне.

И именно этим, продолжает Альтер Ребе, объясняется то, что со времен разрушения Первого Храма не было зафиксировано ни одного случая поражения цараат: как раз в те времена перевелись праведники уровня уязвимости для цараат. И с тех пор во всех праведниках слишком много (крупиц) зла для этого6.

И вот что непонятно, ладно бы цараат поражала (заслуживающих ее) за любую мелочь, так нет же. Как уже упоминалось, цараат поражала главным образом (а по части мнений, исключительно) за злословие. Злословие – это не мелочь, ни по каким меркам. Наши мудрецы приравнивают его к икебане из трех грехов, которые запрещено совершать даже под страхом смерти: из идолопоклонства, убийства и запретной интимной связи. И так постановляет Рамбам7 : “Сказали наши мудрецы: за три преступления спрашивается с человека в этом мире, и нет у него доли в Будущем Мире – за идолопоклонство, “разврат” и убийство; а за злоязычие – как за все эти преступления вместе. … И также сказали мудрецы, что злословие убивает троих: рассказывающего, принимающего сказанное и того, о ком говорят; и принимающего сказанное – больше, чем рассказывающего”. Как, спрашивается, можно вообразить, что еврей, достойный титула “адам” и следов цараат на коже, способен опуститься до злословия? Ведь любая его связь со злом не может быть более чем случайной и поверхностной! Тут не позлословишь!

Для того, чтобы ответить на эти недоуменные вопросы, нам понадобится привести цитату из заключительного параграфа последней главы законов нечистоты цараат в “Мишне Тора” Рамбама: “Помни, как поступил Г-сподь Б-г твой с Мириам”. Вот на что намекает Тора: вспомните, что случилось с пророчицей Мириам. Она говорила против своего брата. Она была старше его; она вырастила его; она подвергла себя опасности, чтобы спасти его. Она не говорила о нем уничижительно; она просто ошибалась, приравнивая его к другим пророкам. Моше не возражал против этого, о чем сказано8 : “А муж Моше смирен чрезвычайно”. Тем не менее, она была немедленно наказана цараат. Безусловно, можно сделать вывод о нечестивых и глупых людях, которые много говорят о великом и чудесном. Поэтому человек, стремящийся выстроить свою линию поведения, должен отдалиться от их собраний и разговоров с ними, чтобы не попасть в паутину их нечестия и глупости. Именно по такому пути идет сборище нечестивых глупцов: вначале они много говорят о пустых вещах, как сказано9 : “Речь глупца – из множества слов”. В результате этого они начинают негативно отзываться о праведниках... И это приводит их к полному отрицанию основ Торы, к ереси... Это речь нечестивцев, которая вызвана шатанием по улицам, посещением собраний простолюдинов и проведением времени на вечеринках пьяниц. В отличие от этого, речь праведников еврейского народа касается только слов Торы и мудрости.”

Первый вопрос, который возникает: если тема – связь между злословием и цараат, то зачем так пространно10 говорить здесь о вреде греховных речей в целом? Зачем вообще и зачем именно тут, в законах цараат11, а не в законах представлений, где он поднимает эту тему?

Второй вопрос: с другой стороны, почему он здесь, пытаясь доказать, что злословие – это очень страшно, не приводит сказанное в Законах представлений (7:3) от имени наших мудрецов: “Каждый, кто злословит – как будто отрицает основы Торы”? А пишет только: “И это приводит их к полному отрицанию существования Б-га”. Т. е., согласно сказанному здесь, сам грех злоязычием – это еще не подобие отрицания основ Торы. Почему так?

Объяснение этого заключается в следующем. Подробно говоря о греховных речах, Рамбам задается целью объяснить, в чем заключаются аспекты злословия, в силу которых нарушение этого запрета приводит (приводило, пока было кого) к поражению цараат. В законах представлений (в главе, посвященной объяснению деталей запрета ведения речей и совершения поступков, чреватых нанесением вреда ближнему), Рамбам говорит о злословии, как о проявлении дурных качеств (злобы, завистливости, вредности) злословящего и причинении зла объекту злословия. Т. о. злословящий вредит ближнему и себе. В законах же цараат, Рамбам говорит о влиянии самого факта злословия на злословящего. Вне связи с тем, были ли у него отрицательные качества до того (и усилились ли они в процессе). Если даже не было, если человек полный праведник, в тот момент, когда он грешит злословием, его душа соприкасается со злом и начинает подпадать под его влияние. Как говорится, процесс пошел.

(Это связано с тем, что, хотя речь сама по себе является относительно “внешней” формой проявления (“облачением”) души, однако при этом по своей природе она связана с самой ее (души) сущностью. Настолько, что в святых книгах человек как разновидность творений именуется “говорящим”. Поэтому злословие (и дурные речи в целом) приводит человека к греху с большей легкостью и вероятностью, чем действия или помыслы.)

И это – то, почему в заключение законов цараат Рамбам сначала упоминает “нечестивых и глупых людей, которые много говорят о великом и чудесном”, в чем, самом по себе, нет ничего формально дурного. Затем объясняет, что участие в сборищах нечестивых глупцов (“вначале они много говорят о пустых вещах и т. д.”), приводит к тому, что “в результате этого начинают негативно отзываться о праведниках... как следствие, они привыкнут говорить против пророков и бросать тень на их слова, что отражено в стихе... И это привело бы их к полному отрицанию основ Торы”. От формально невинных вещей, формально не являющихся злом (но причастных к нему), до абсолютного и беспросветного зла. Таков путь.

И это то, что объясняет Рамбам: злословие – это квинтэссенция ведения дурных речей. И последствий их ведения. В первую очередь для самого злословящего.

И это объясняет логику постановления Рамбама, там же: “это (цараат) – знак и чудо, распространенные среди еврейского народа, чтобы предостеречь его от злоязычия”. Сначала цараат поражает стены домов. Затем одежды. А если этого оказывается недостаточно, то “его кожа изменяет [цвет] и появляются поражения цараат”. И поэтому его помещают в уединении и предают необходимость этого огласке, чтобы он прекратил участвовать в разговорах нечестивцев, которые суть – глумление и злоязычие”. Короче говоря, невинные, казалось бы, но неправедные речи приводят к злословию, сравнимому с тремя “смертными” (в еврейском смысле слова) грехами, вкупе. А поскольку речь, при всем величии своего духовного корня, по факту внешнее проявление души, то и последствия ее осквернения злоязычием проявляются в поражении внешнего покрова тела – кожи (а до того, в поражении покрова кож – одеяний, а до того покрова – крова, т. е. дома: чем поверхностнее касание зла, тем на более внешнем уровне оно воздействует).

И т. о. становится понятной упоминаемая Рамбамом история с поражением цараат праведной Мирьям, сестры Моше. Ни Мирьям не хотела сказать ничего плохого, ни Моше ни в какой мере не был обижен ее словами. Т. е. никакой ущерб никому не наносился. И зла, в этом смысле слова, не причинялось. Но! Слова, являющиеся злословием (на уровне требований, предъявляемых Небесами к Мирьям и Моше и праведникам их лиги) были произнесены. А значит в мироздание было привнесено зло, по касательной задевшее душу Мирьям, из-за чего ее кожа была поражена цараат.

И само собой понятно (но на всякий случай объясним), что то, что цараат поражает только подлинных праведников, чуждых всякого зла, – это потому что цараат, по сути, награда. Бонус. Индикатор соприкосновения (поверхностного) со злом, позволяющий своевременно спохватиться, принять меры и не допустить дальнейшего распространения зла (внутрь), ценой недолгого карантина (и оживленных пересудов, что само по себе иронично, учитывая то, что цараат – наказание именно за злословие).

В заключение объясним, почему для очищения от цараат нужно участие коэна (причем, в первую очередь на этапе диагностики, а во вторую – на этапе принесения жертв от имени перенесшего цараат, во имя его очищения и т. д.).

Дело в том, что, если в человеке уровня “адам” (и выше), несмотря на все величие его праведности, сохраняется некая причастность ко злу (позволяющая ему изречь злословие), то это значит, что речь идет о зле, спрятанном глубоко внутри души, ближе к ее сущности (и дальше от поверхности – условной “кожи”). И человек не может исправить его потому, что не способен найти его, так глубоко оно таится. Только констатировать присутствие зла в себе, когда оно выражается в речах (как мы помним, речь связана с сущностью души), вследствие чего на коже появляются следы поражения цараат. Вот тут-то и возникает необходимость в коэне – олицетворении высшего милосердия (не абстрактного, а конкретного: высшее милосердие (хесед илаа) – это такая духовная сущность, упоминаемая и частично описываемая в учении Каббалы и хасидизма), способного исправлять и сокрытое зло, которое сам носитель исправить не в состоянии (по крайней мере пока не выявит). И первый этап очищения – это речение коэна, вслух признающего поражение на коже цараат. С этого (путем привлечения и притяжения высшего света) начинается исправление и очищение.

Вот-вот должен прийти Машиах. И евреи, с Б-жьей помощью, вознесутся на уровень праведности, превосходящий не только тот, на котором они пребывали во времена Первого Храма, но и тот, на котором они пребывали в момент Дарования Торы. Так что никакого зла, даже сокрытого, в душах сынов Израиля (или где бы то ни было еще) не будет, как сказано: “И дух нечистоты удалю с земли”12. А значит, они физически будут неспособны на злословие и на появление на их коже поражения цараат. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 22, стр. 72-76.)