В мидраше Танхума, посвященном словам стиха: "И устрашился Моше, и сказал: "Истинно, стало известным это"1, – говорится, что Моше сказал: "Среди вас водится злословие. Как вы можете быть достойны Избавления?"

На первый взгляд, странно это. Есть мидраши (из более ранних и весомых, таких как Мехильта и Мидраш Раба), в которых говорится, что сыны Израиля удостоились Исхода и Избавления, несмотря на то, что опустились в Египте до идолопоклонства. Идолопоклонства! Так как же мог Моше с такой безапелляционностью утверждать (и хотя его утверждение и было сформулировано в форме риторического вопроса, но мы же знаем эти ваши еврейские риторические вопросы и интонации, которыми они задаются), что сыны Израиля недостойны Избавления за одно только то, что грешили злословием, если им и идолопоклонство – не помеха?

Конечно, в Талмуде2 мы находим высказывания наших мудрецов о том, что "всякий злословящий подобен отрицающему основу]веры" и "всякий злословящий преумножает грехи сопоставимо трем преступлениям которые запрещено совершать под страхом смерти – идолопоклонства, кровопролития и запретной близости". Но все еще странно: значит, само служение идолам, буквальное и непосредственное, сынам Израиля удостоиться Избавления не помешало, а сравнимое с ним злоязычие – могло помешать?! Как-то это… ассиметрично.

В Иерусалимском Талмуде3 говорится, что злословие в некотором смысле хуже идолопоклонства: в поколении праведного царя Давида евреи терпели поражения в войнах, ибо доносили друг на друга, а в поколении идолопоклонника Ахава евреи в своих войнах побеждали, ибо не доносили друг на друга. Но что это доказывает? Только то, что на войне разобщенность и внутренние распри мешают даже лучшим, а единство и здоровая атмосфера в коллективе помогает даже идолопоклонникам. Причем тут порабощение и Избавление народа Израиля?

И более того, в Мидраш Раба роли злословия как фактора, препятствующего наступлению Избавления, придается еще большее значение: "Размышлял Моше в сердце своем, задаваясь вопросом: "Чем провинился Израиль, что порабощен в большей мере, чем прочие народы?". Когда же он услышал слова Дотана4, то сказал себе: "Среди них водится злословие. Как они могут быть достойны Избавления?" Поэтому сказал: "Истинно, стало известным это: ныне мне стало известно, за что они порабощены".

И Раши в комментарии к Пятикнижию приводит два мидраша. Сначала (комментируя слова "устрашился Моше"): "Мидраш: его беспокоило то, что он видел среди Израиля злодеев, доносчиков. Подумал: "Если так, быть может, они недостойны Избавления?" А затем (в комментарии к словам "истинно, стало известно это"): "Мидраш: мне стало понятным то, чему я удивлялся: чем Израиль провинился больше всех семидесяти наций, чтобы его порабощали тяжким трудом? Но вот я вижу, что он заслуживает этого".

Отсюда следует, что наличие доносчиков среди сынов Израиля стало причиной не только того, что они, по мнению Моше из мидраша, не были достойны Избавления, но также и то, что они заслуживали порабощения больше, чем кто бы то ни было другой. И теперь больше чем прежде непонятно: чем грех злоязычия (в тех или иных своих появлениях) страшнее иных грехов в том, что касается порабощение и Избавления?

Самое главное: как можно сказать, что среди сынов Израиля грех злоязычия был распространен в настолько большей мере, чем среди всех прочих семидесяти народов, составлявших на тот момент человечество, что именно они заслуживали порабощения больше, чем все остальные? На каком основании? А ведь, как мы помним, это не только мидраши, но и Раши в комментарии к Пятикнижию. Т. е. на это есть некое указание в прямом смысле текста Пятикнижия. Где? Какое?

Ну, и с точки зрения формальной логики, если Моше уже пришел к заключению, что за свое пристрастие к злословию сыны Израиля заслуживают, не дай Б-г, порабощения, то к чему задаваться риторическим вопросом, могут ли они заслуживать Избавления? Понятно же, что те, кто заслуживают порабощения, не заслуживают избавления от него!

И наконец, речь идет о двух грехах: злословия и доносительства. Очевидным образом, грех доносительства более тяжелый. Почему же в качестве причины по которой сыны Израиля не заслуживают Избавления, в данном случае и мидраши, и Раши упоминают только злословие, а не доносительство? Разве не наоборот должно быть, если уж заслуживают рабства за злословие и не заслуживают Избавления?

В другом мидраше5 приводится высказывание рава Гуны, согласно которому сыны Израиля удостоились Избавления и исхода из Египте в заслугу четырех вещей: не отказались от своих традиционных имен, от своего языка, не злословили и ни один из них не развратился. Т. е. как залог Избавления воздержание от злословия упоминается в общем ряду, как частность. А в качестве причины отказа в праве на Избавления одного злословия, значит, вполне хватает? По всем правилам Торы должно быть наоборот: награда за противоположное греху – в разы больше (по модулю), чем наказание за грех!

Очевидно, мидраши противоречат друг другу, потому что являются отражением некого принципиального спора между рабби Танхумой и равом Гуной. Вопрос: в чем и о чем спор? (На первый взгляд, представляется сомнительным, что все сводится к тому, что, по мнению рабби Танхумы, грех злословия страшнее всех трех "смертных" грехов вместе взятых и поэтому в одиночку способен воспрепятствовать Избавлению. А по мнению рава Гуны, он является только подобием отрицания основы веры, и поэтому воздержание от него является лишь четвертинкой суммы заслуг, сулящих Избавление. С чего бы им так далеко расходиться в оценке тяжести греха злословия и величия заслуги воздержания от него?)

Дело вот в чем. Рождение еврейского народа началось в момент начала Исхода. А до той поры общность сынов Израиля статуса народа не имела. (И Тора, кстати, их народом до тех пор не именовала6. Т. е. вышесказанное – это прямой смысл слов Пятикнижия.) И дело, разумеется, не в статусе, а в сути: бытность народом указывает на определенный уровень единства, взаимной солидарности и взаимной ответственности. Быть народом – значит быть тем самым единым целым, которое больше, чем сумма частных слагаемых7. Да, даже и тем более в сравнении с членом одной семьи или одного племени. Во многих отношениях, культурные и социальные связи имеют большее значение, чем узы крови.

Поэтому для того, чтобы быть достойными Избавления, а значит и перерождения в единый народ, сынам Израиля следовало преодолеть внутреннюю разобщенность и разрозненность.

В принципе, единство свойственно любому народу, не только еврейскому. Какой народ без единства? И все-таки для народа Израиля, как народа необычного, народа формирующегося и существующего не вокруг территории, крови, культуры, языка или чего-то подобного, но вокруг Торы и Завета, единство играет особую роль, особо насущно и особо ценно. Поэтому именно в ситуации сынов Израиля разлад, являющийся следствием злословия и доносительства, делал приход их Избавления практически невозможным. Рамбам пишет8, что идеи единобожия, которые начали распространять праотцы, привели к тому, что "усиливалось это движение среди потомков Якова и примкнувших к ним, и появился в мире народ (ума), знающий Б-га – пока не поселились сыны Израиля надолго в Египте".

На первый взгляд, непонятно. Если народ Израиля сложился (возник) еще до того, как Яков и его люди спустились в Египте, то что же произошло тогда в Египте, во время Исхода и "рождения народа Израиля"?

Ответ на этот вопрос находим в продолжении вышеупомянутых слов Рамбама: "Пока не поселились сыны Израиля надолго в Египте и не стали снова перенимать поступки египтян и служить идолам, как те; и только колено Леви устояло в выполнении завета праотцов и никогда не занималось идолопоклонством. Прошло совсем немного времени, и ростки, посеянные Авраамом, погибли; и вернулись сыновья Якова к ошибке других народов и к их мерзостям. И только из любви Г-спода к нам, а также ради клятвы, данной Им праотцу Аврааму, породил Он Моше, учителя нашего и учителя всех пророков, и дал ему миссию. И вследствие того, что Моше получил пророчество, и Г-сподь избрал народ Израиля в наследие Свое – увенчал Он их заповедями и сообщил им путь служения Ему, и сказал, как следует относиться к идолопоклонству и к тем, кто ошибется и обратится к этому".

Короче говоря, "народ, знающий Всевышнего", сначала сложился, затем растлился, а затем пришел Моше и сформировал и возродил его заново, уже как новый народ.

И преимущество этого, нового народа перед прежним, фактически распавшимся, заключалось в том, что тот первый был, во-первых, создан самими людьми, объединившимися вокруг знания о Всевышнем. А во-вторых, то, что делало этот народ народом – это идея ("знание о Всевышнем"). Идея утратила привлекательность, "актуальность" или что-то еще и народ распался.

Во время же Исхода Всевышний избрал сынов Израиля (и примкнувших к ним) и волей своей сделал их своим народом. И не просто народом, но "уделом Его". Короче, был народ как народ – преходящий и основанный на договоренностях и условностях, а был создан, на его основе, вечный, избранный и сущностный в своем единстве.

И это объясняет почему то, что сыны Израиля опустились до идолопоклонства, никак не помешало тому, что они были избраны и призваны Всевышним на служение себе, превращены в народ священнослужителей и т. д. Как известно (в первую очередь из Каббалы и учения хасидизма, но и из менее чистых источников знаний, вроде философии, не к ночи будь помянута), настоящий свободный выбор зависит только от воли выбирающего и ни от чего больше. Ни от каких внешних факторов, включая достоинства и недостатки выбираемого. Иначе начинается детерменизм. А если начался детерменизм, то прощай свобода. Всевышний избрал народ Израиля не потому, что тот был чем-то хорош или пригож. А нипочему. Только потому, что так захотел. И поэтому, как уже было сказано, духовный уровень, духовные достижения и заслуги (да и не духовные), с точки зрения этого выбора, не имели значения.

За одним исключением. За исключением злословия. И вот почему. В злословии есть три момента. Во-первых, прямой вред, наносимый им людям, вовлеченным в его круг: поносящему, поносимому, слушателям. Во-вторых, проявление худшего в людях в целом. В-третьих, в любом случае, независимо от намерений и даже последствий, злословие свидетельствует о разладе между людьми и усугубляет его.

В первых двух отношениях злословие принципиально не отличается от прочих грехов и никак не повлияло на выбор Всевышнего, Исход, Избавление и создание народа Израиля. Но вот третий фактор – это, как говорится, "это другое". Ведь Всевышний выбирает народ, целостную духовную сущность, а злословие это единство разрушает и делает невозможным.

Иными словами, злословие делало невозможным создание народа не из-за того, что злословить плохо, а потому, что пока злословие распространено, невозможно создать народ! Не из чего! Как говорится, из злословящих народ, как из пшена пуля.

И поэтому Моше так устрашился злословия соплеменников (обратите внимания, они не педалируют тему шантажа и доносительства, но именно что злословят ради злословия) ибо это стало главной помехой наступлению Избавления и грозило сделать это невозможным, не дай Б-г, в обозримом будущем.

И поэтому рав Гуна упоминает воздержание от злословия как не более чем одно из нескольких отличий сынов Израиля от египтян, сделавших Исход возможным. И тут речь идет о тех аспектах злословия, в плане которых между сынами Израиля и египтянами нет принципиальной разницы и они сравнимы. Сыны Израиля (как пра-народ) отличались от египтян, как народа, языком, именами, относительной (в сравнении с египтянами) сдержанностью в вопросах злословия (вообще и доносительства в частности) и чистотой нравов. Это все – относительное и уже поэтому неважное в интересующем нас контексте. Как уже было сказано, достоинства и преимущества – это прекрасно само по себе, но на выбор Всевышнего никак не влияет и не может повлиять.

То же, чего устрашился Моше – это злословие, как разобщающий фактор, препятствующий консолидации сынов Израиля и формированию народа.

Т. о. рабби Танхума и рав Гуна не по-разному оценивали тяжесть греха злословия, а просто говорили о совершенно разных аспектах. Как с самого начало было сказано, "это другое".

Так или иначе, Моше беспокоил только текущий момент. Ибо в принципе Исход, Избавление и Дарование Торы народу Израиля (и, разумеется, возникновение его в ходе этих событий) были неотвратимы и неизбежны. Вопрос касался только сроков. И Моше, естественно, хотелось, чтобы это произошло чем раньше, тем лучше. Поэтому увидев, что среди сынов Израиля имеет место злословие, он устрашился, что время Избавления еще не пришло. Говоря словами Раши, цитирующего мидраш: "Его беспокоило то, что он видел среди Израиля злодеев, доносчиков. Он подумал: "Если так, быть может, они недостойны Избавления?" А следующая его мысль была прагматичной: как исправить ситуацию. А ответ, говоря словами Раши, цитирующего мидраш: "Стало понятным то, чему я удивлялся: чем Израиль провинились больше всех семидесяти наций, чтобы его порабощали тяжким трудом? Но вот я вижу, что они заслуживают этого". Иными словами, ничто так не сплачивает и не избавляет от черт характера, располагающих к злословию, как хорошие тяготы и мучения совместного рабства.

Тут можно даже шире взять. И сказать, что, очевидно, именно в тот момент Моше понял высшую цель того, что Всевышний изначально приговорил потомство Авраама к изгнанию и порабощению. Как это всегда бывает со Всевышним – исключительно ради нашей же пользы: помочь избавить от того, что мешало стать народом, и обрести то, что народом делает. Чтобы этот народ можно было наконец избрать.

Конкретно, нужно было избавиться от злословия (а заодно и от всего, что к нему побуждает и в нем находит выражение). Сыны Израиля не были злоязычнее других народов, но в их случае этот грех и избавление от него имели критическое значение. Буквально "быть или не быть". Народом.

В тот раз опасения Моше оправдались и с Избавлением пришлось еще какое-то время подождать. Впрочем, как известно, ровно до срока, указанного Всевышним Аврааму изначально.

Вот-вот должен прийти Машиах. И, как известно, последнее Избавление, которое он принесет, будет подобием того, первого Избавления, принесенного Моше. Только лучше. В частности, в том, что до последнего момента будет казаться, что оно совершенно невозможно, не дай Б-г, по причине нашей полной неготовности и несоответствия. А ведь это, если подумать, – злословие на еврейский народ. Политкорректнее будет: "мы не понимаем, чем заслуживаем Избавления и т. д." Ну, пусть наступит уже, там поймем. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 31, стр. 8-14.)