Когда пророк Билам намеревался проклясть евреев, он рассчитывал на то, что сможет улучить ту самую долю секунды на протяжении дня, когда Всевышний гневается на свой народ и вставить свои пять копеек1. Была у Билама такая способность, была. Но, как известно, все закончилось тем, что Билам благословил евреев. Сработала схема, в общих чертах, отработанная еще во времена Ноаха. О ней и поговорим.

Написано в главе "Ноах": "И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, чтобы помнить вечный завет между Б-гом2 и между всяким живым существом от всякой плоти, которая на земле"3. Комментируя слова: "Между Б-гом (Элоким) и между всяким живым существом", – Раши пишет: "Между мерой высшего Правосудия и вами. Ибо должно было быть написано: "Между Мною и всяким живым существом". Но написано так, чтобы дать истолкование (мидраш)4: когда бы мера Правосудия ни явилась предъявлять вам претензии, чтобы вас наказать, Я вижу это знамение и вспоминаю этот завет"5.

На первый взгляд, все просто и подробно объяснено самим Раши: возникает вопрос, почему Всевышний говорит о себе в третьем лице. И ответ, предлагаемый мидрашом, гласит: потому что Всевышний говорит не о себе, а об одной из своих мер – мере Правосудия6. И поэтому третье лицо вполне уместно и вопросов вызывать не должно.

Но на самом деле, это вообще ничего не объясняет. Хотя бы потому, что ниже7, сам Раши пишет: "Для стихов Писания это обычный способ выражения, подобно тому, как Лемех сказал: "Жены Лемеха"8, – а не "жены мои"… Так и здесь сказано: "От Г-спода", – а не "От Него". Ну так если "для стихов Писания это обычный способ выражения", то это и является лучшим объяснением! Причем укладывающимся в рамки прямого смысла слов Писания. А ведь Раши прямым текстом декларирует: "Имеется немало неочевидных толкований, которые соответствующим образом собраны нашими мудрецами в "Брейшит раба" и в других сборниках мидрашей. Я же задаюсь целью прояснить лишь прямой смысл стиха Пятикнижия"9. Так зачем же Раши предлагать мидраш там, где есть прекрасное объяснение на уровне прямого смысла текста? Да еще при том, что это – его собственное объяснение, только данное не тут, а ниже. А почему не тут-то?

Есть и другие вопросы. Например, известно, что Раши, как правило, никак не формулирует вопросы, на которые отвечает. Он просто так формулирует свои комментарии, что после того, как познакомишься с ними, вопросы снимаются сами собой. Почему же в данном случае он не ограничивается словами: "Между мерой высшего Правосудия и вами", – но добавляет: "Ибо должно было быть написано: "Между Мною и всяким живым существом"? Какая в этом нужда?

И еще. На первый взгляд, комментарий Раши касается только слова "Б-гом". И Раши, кажется, было бы достаточно написать: "Б-гом – мерой высшего Правосудия: когда бы мера Правосудия ни явилась предъявлять вам претензии, чтобы наказать вас, Я вижу это знамение и вспоминаю этот завет". Почему же он добавляет упоминание "всех живых существ" – и как часть комментируемой фразы ("между Б-гом (Элоким) и между всяким живым существом"), и в самом комментарии ("между мерой высшего Правосудия и вами", "между Мною и всяким живым существом")?

А к чему вся эта пространная концовка? Мера правосудия по определению является ко Всевышнему, чтобы обвинять и требовать наказаний. Естественно, она придет обвинять. Это же ее работа! А о роли радуги, как напоминании о завете, прямо говорится в Писании10. Прямее некуда. Так зачем Раши своими словами пересказывает это еще раз в своем комментарии? И что за странная структура комментария: сначала краткое объяснение, затем вопрос, затем расширенное повторение объяснения? Разве не было бы логичнее начать с вопроса, дать развернутый ответ на него и закончить кратким вариантом ответа?

И зачем подчеркивать, что то, что имя Элоким указывает на меру Правосудия, – это мидраш? В комментарии к первому упоминанию этого имени11, Раши уже написал о том, что оно указывает на Б-жественное правосудие. И там он не счел нужным отсылать нас к мидрашам. Почему здесь – да, счел? И зачем Раши подчеркивает, что Б-жественного Правосудие – высшее. Ну а какое еще?12

И наконец, зачем он сначала истолковывает слова "и между всяким живым существом" как "и между вами" (т. е. Ноахом и его потомками, составляющими лишь малую часть живых существ), но уже в следующем предложении возвращается к разговору о всех живых существах?

Очень много вопросов. Очень много непонятного. А все потому, что с самого начало нужно было понять, что дело не в упоминании самого себя в третьем лице (ибо "для стихов Писания это обычный способ выражения"). А в том, что весь стих: "И будет радуга в облаке, и Я увижу ее, чтобы помнить вечный завет между Б-гом и между всяким живым существом от всякой плоти, которая на земле", – на первый взгляд, кажется избыточным и повторяющим сказанное выше, ничего по сути к нему не добавляя. Т. е. вопрос, зачем вообще нужен этот стих. Ответ Раши: в этом стихе намеком, в словах "между Б-гом (Элоким) и между всяким живым существом", упоминается новое действующее лицо, новая сторона завета – Высшее Правосудие.

Т. е. до этого речь шла о том, что Всевышний больше не будет насылать потопы и т. п., даже если обитатели Земли будут этого заслуживать. И радуга будет этому свидетельством и напоминанием: любуясь радугой, мы будем понимать: "Ага, на самом деле мы заслуживаем истребления, ан нет: завет со Всевышним!" А теперь (9:16) речь идет о завете с высшим Правосудием, которое отныне не сможет требовать для всего живого высшей меры. Т. е. это "завет между мерой высшего Правосудия и вами".

И не исключено, что в рамках завета высшее Правосудие могло растерять всю свою пресловутую строгость. Ведь уже выше13 Раши пишет: "И вспомнил Б-г (Элоким)" – это имя указывает на Правосудие, которое, однако, обратилось в милосердие благодаря молитве праведных. А злодеяние преступных обращает милосердие в строгий суд, как сказано: "И увидел Г-сподь (Ашем), что велико зло человеческое"14, "и сказал Г-сподь: "Сотру человека"15, – а ведь это Имя указывает на милосердие".

И тут Раши приходится уточнить несколько вещей. Во-первых, то, что правосудие, о котором идет речь в данном случае – это именно высшее Правосудие, а не земной суд, который в Писании иногда также именуется Элоким. Как, например, в стихе: "То приведет раба господин его к Элоким"16. И Раши там объясняет: "Элоким – судебная коллегия. Должен держать совет с теми, кто продал его ему".

И также Раши подчеркивает, что, если Всевышний заключает завет со всеми живыми существами, то высшее Правосудие – именно с людьми, обладающими свободой выбора, а потому заслуживающими гораздо более пристального внимания Небес, чем прочие творения. Именно их есть в чем обвинять и за что наказывать, а коал и богомолов – несравненно реже и меньше. Хотя к приближению Потопа кто только лапу не приложил, как сказано: "И видел Б-г землю: и вот извратилась она, ибо извратила всякая плоть свой путь на земле"17. И Раши там объясняет: "Даже скот, зверь и птица случались с особями других видов". Поэтому пришлось их потенциал учитывать и вопросы их неистербления упоминать.

Но зануды могут задать каверзный, как им кажется, вопрос: где доказательства того, что в этом стихе начинается новый разговор? Мало ли чем может быть объяснен повтор? Плюс к этому, во всех предшествующих стихах также используется имя Элоким. Поэтому Раши приходится объяснять (не в самом начале, а на следующем этапе), что не иди речь о новом повороте и завете с высшим Правосудием, а не с самим Всевышним, было бы сказано: "Между Мною и всяким живым существом". Т. е. Раши не формулирует вопрос ("как же так?"), а объясняет логику своего толкования ("а вот так!"): в предыдущем стихе сказано: "И вспомню Я Мой завет, который между Мною и между вами, и между всяким живым существом от всякой плоти", – а тут, сразу в следующем: "И Я увижу ее, чтобы помнить вечный завет между Б-гом и между всяким живым существом". Очевидно же, что это о двух разных заветах: со Всевышним и с Его Правосудием.

В комментарии к стиху Брейшит, 2:5, Раши пишет "Имя Элоким указывает на то, что Он – Властелин и Судья над всем". И также в комментарии к Брейшит, 6:2: "Везде в Писании слово Элоким означает власть, господство. В доказательство: "А ты будешь ему Элоким, повелителем" 18 и "Смотри, Я поставил тебя Элоким, повелителем фараона" 19". Так вот имя Элоким во всем эпизоде, до рассматриваемого нами стиха указывает на этот атрибут Б-жественности. Всевышний на правах Творца и Повелителя мироздания заключает завет с творениями и обещает больше их не истреблять. Пристраивает радугу к делу. И повелевает своему Правосудию (тоже Элоким) также заключить с ними завет и больше не пытаться подвести творения под статью, тянущую на истребление.

Но при этом очевидно, что, согласно прямому смыслу слов Писания, имя Элоким во всем эпизоде означает одно и то же. Поэтому Раши подчеркивает, что речь идет о мидраше.

Почему Раши обращается к мидрашу, хотя заявляет, что занимается только прямым смыслом? Потому, что в данном случае, речь идет о конфликте между прямым смыслом одного слова (Элоким) и прямым смыслом стиха в контексте целого отрывка. И Раши решает предпочесть прямой смысл текста очевидному смыслу слова. Даже если ради этого нужно прибегнуть к объяснению, предлагаемому мидрашом, и ввести в повествование высшее Правосудие, как самостоятельный персонаж.

Но и после всего сказанного остается вопрос: если сам Всевышний заключил завет с творениями, то зачем нужен и что добавляет завет с Правосудием и даже превращение оного в Милосердие? Чтобы ответить на этот вопрос, Раши подчеркивает, что Правосудие может заявиться, не просто чтобы обвинять творения (это-то его прямая функция), но предъявлять претензии. Т. е. будет ставить своей целью навредить обвиняемым, искать способ сделать это20.

Ниже21 Раши приводит другой мидраш, в том же ключе: "Сказал раби Элиэзер бен Яаков: "Отсюда22 следует, что Сатан23 предъявляет претензии человеку в момент опасности". На первый взгляд, странно: если человеку причитается наказание, то какая разница при каких обстоятельствах его наказывать? А если не причитается – то не причитается, какой бы ни была ситуация и сколько бы претензий ему ни предъявляли. Ответ: есть вещи, за которые не наказывают в ординарной ситуации. Но в кризисной значение приобретает все: и нехватка одной крошечной заслуги, и наличие изъяна в служении, к которому можно предъявлять претензии. И вот тогда-то обвинители и предъявляют счета к оплате. Именно тогда.

Например, когда Всевышний и сам начинает подумывать (что бы это ни значило), что может быть все-таки стоило бы истребить все сущее, вот тогда – самое время являться к нему с претензиями к ним. И именно от этого гарантирует нас завет с высшим Правосудием. Причем, как уже было сказано, оно не только не будет претензии предъявлять в подобных ситуациях, но, наоборот, будет (в рамках правосудия) выгораживать нас – выступать в качестве меры Милосердия.

Вот-вот должен прийти Машиах. Начнется эра Милосердия, в которой не будет места не только греху в полном смысле слова, но и вообще какому-либо недочету в следовании воле Творца, ибо "весь мир будет желать только одного – познать Б-га, поэтому все евреи будут великими мудрецами, и будут знать тайные и глубокие вещи, и постигнут замыслы своего Творца в той мере, в какой только может человеческий разум это постичь"24. И, соответственно, мера Правосудия сможет окончательно переключиться в режим меры Милосердия, за отсутствием иных перспектив самореализации. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 30, стр. 31-35.)