В течение пяти недель в 1977 году хасиды Хабада и люди во всем мире с тревогой молились о выздоровлении Ребе Менахема Менделя Шнеерсона, после того как он внезапно перенес инфаркт, заставивший врачей вообще сомневаться в том, сможет ли он после него прийти в себя.

Кардиолог из Чикаго доктор Айра Вайс специально полетел в Нью-Йорк для того, чтобы стать одним из главных лечащих врачей Ребе. Теперь он часто говорит людям о том, что возвращение Ребе к жизни и к своей работе всего за 38 дней было по меньшей мере экстраординарным событием.

За несколько часов до обширного инфаркта Ребе стоял, раздавая людям леках (медовый пирог) и желая сладкого Нового Года. (Фото: Леви Фрейдин/JEM)
За несколько часов до обширного инфаркта Ребе стоял, раздавая людям леках (медовый пирог) и желая сладкого Нового Года. (Фото: Леви Фрейдин/JEM)

"У Ребе произошел сердечный приступ, и он повлек за собой настолько тяжелые последствия для его здоровья, что согласно медицинскому опыту любого врача, мы беспокоились о том, выживет ли он", – рассказывал доктор Вайс в интервью Еврейским Образовательным Медиа. "На тот момент можно было исключать практически любую возможность продолжения работы Реббе на его обычном уровне", – добавил доктор. Он объясняет относительно быстрое восстановление Ребе ничем другим кроме как чудом.

Ребе заболел в Шмини-Ацерет, празднование которого проходило в центральной Любавической синагоге по адресу 770 Истерн Парквэй в районе Краун-Хайтс в Бруклине, Нью Йорк. День Шмини Ацерет, который традиционно отмечается праздничными танцами, завершает недельное празднование Суккота и переходит в праздник Симхат-Тора.

"Все случилось в 22:30, – сообщала 9 октября 1977 года израильская ежедневная газета "Едиот Ахронот". – Торжества были остановлены в самый разгар, когда Ребе почувствовал сильный приступ боли в области груди".

Заполненная до отказа синагога быстро опустела, некоторые из прихожан высадили окна для того, чтобы впустить в помещение свежий воздух.

"Когда синагога была уже наполовину пуста, Ребе попросил принести ему Тору, – продолжает "Едиот Ахронот", – каков же был шок всех присутствующих, когда Ребе начал танцевать с Торой".

"Такое поведение само по себе уже было чудом", – объясняет Вайс.

Несмотря ни на что, и даже после того, как Ребе ушел отдыхать к себе в офис, он отказался от госпитализации.

Помощник Ребе раввин Биньямин Кляйн отмечал, что Ребе был непреклонен, оставаясь в Краун-Хайтсе: "Ребе сказал, что он не хочет ложиться в больницу. В то время нам мало что было известно, мы знали только, что половина сердца Ребе не функционировала".

Полицейское сопровождение

В первые часы после произошедшего, доктор Айра Вайс, которому о случившемся сообщил другой помощник Ребе раввин Иегуда Крынский, общался с находящимися в Нью-Йорке врачами Ребе по телефону. Но узнав об отказе Ребе от госпитализации, Вайс вызвался полететь в Нью-Йорк, чтобы возглавить там команду лечащих врачей.

Кардиологи Айра Вайс (Справа) и Луи Тейхольц совещаются в офисе секретариата Ребе.
Кардиологи Айра Вайс (Справа) и Луи Тейхольц совещаются в офисе секретариата Ребе.

"Я тогда сказал, что мы могли бы даже создать подобие отделения коронарной терапии прямо в здании центральной синагоги в Краун-Хайтсе, – говорит Вайс, – Мы могли бы оказать ему незамедлительную помощь, используя возможности полноценной коронарной терапии, как в обычной больнице, такой как Нью-Йоркский госпиталь или госпиталь "Маунт Синай"".

На следующее утро приземлившийся в Нью-Йорке доктор Вайс, который на тот момент уже имел за плечами авторство учебника на тему анализа сердечного ритма, был доставлен в штаб-квартиру движения Хабад-Любавич с предоставленным ему полицейским сопровождением.

Его поприветствовала супруга Ребе ребецин Хая Мушка Шнеерсон, которая настояла на том, чтобы доктор пошел к Ребе лишь после того, как сделает Кидуш (традиционное благословение вина, которое освящает еврейский праздник) и что-то съест.

"Она очень пеклась обо мне с самого начала, – рассказывает Вайс, который впоследствии стал личным врачом супруги Ребе. "Я сказал ей, что я на самом деле приехал, чтобы убедиться в том, что у вашего супруга все в порядке", – уточняет он.

Когда Вайс вошел к Ребе, он не собирался рассказывать ему о самом худшем.

"Это действительно очень необычно, когда кто-то переживает такой инфаркта, да еще и возвращается к нормальной жизни, потому что сократительная способность сердечной мышцы претерпевает слишком значительный ущерб", – говорит доктор. "Поэтому я решил не рассказывать Ребе об этом, но я просто хотел сообщить ему, что у него случился инфаркт", – уточнил Вайс.

Однако Ребе жаждал узнать больше подробностей о случившемся.

"Он хотел узнать, что же все-таки с ним произошло, – вспоминает Вайс, – и я объяснил ему, что одна из главных артерий его сердца была закупорена и ЭКГ показала значительные отклонения от нормы".

В те дни люди перекрыли пешеходный тротуар перед офисом Ребе, который временно превратился в полностью оборудованную миниатюрную больничную палату. Когда Ребе узнал об этом, он приказал убрать ограждения, чтобы люди могли продолжать свободно ходить по тротуару.
В те дни люди перекрыли пешеходный тротуар перед офисом Ребе, который временно превратился в полностью оборудованную миниатюрную больничную палату. Когда Ребе узнал об этом, он приказал убрать ограждения, чтобы люди могли продолжать свободно ходить по тротуару.

Спустя два дня, после завершения праздника Симхат-Тора Ребе, говоря в микрофон, выступил с речью из своего офиса, ставшего на время больничной палатой. Его обращение к собравшимся в синагоге посредством телефонной связи можно было слышать по всему миру.

В течение следующих нескольких недель Ребе пользовался тем же каналом связи для проведения серий своих субботниках вечерних бесед.

Возвращение к работе

Хотя должна была пройти еще не одна неделя, прежде чем врачи разрешили Ребе вернуться домой в рош-ходеш месяца Кислев, он незамедлительно возобновил редактирование своих научных трудов. Раввин Йоэль Кан, главный расшифровщик выступлений Ребе, говорит, что его команда стремилась всячески облегчить тяжелую ношу Ребе.

"Первым шагам после случившегося у Ребе сердечного приступа, – говорит Кан, – было сделать расшифровки его выступлений менее сложными и с меньшим количеством сносок, чтобы избежать ненужного для Ребе напряжения".

Однако, как продолжает Кан, лишь только его сотрудники поняли, что сложность и глубина субботних вечерних бесед Ребе не уменьшились, они продолжили работу в обычном масштабе. В своей импровизированной больничной палате Ребе редактировал черновики и добавлял примечания.

Ребе также настоял на продолжении ответов на личные письма простых людей.

Тысячи людей собрались для того, чтобы услышать Ребе после двух дней, прошедших с того дня, как у него случился сердечный приступ. Ребе обращался к собравшимся через микрофон.
Тысячи людей собрались для того, чтобы услышать Ребе после двух дней, прошедших с того дня, как у него случился сердечный приступ. Ребе обращался к собравшимся через микрофон.

"Когда мы подошли к врачам и спросили, правильным ли было решение продолжить отправлять Ребе для редактирования сложные тексты, – вспоминает Кан, – они ответили, что когда Ребе редактировал труды, никаких изменений в частоте его сердечного ритма не наблюдалось. Но когда Ребе читал личные письма простых людей, его сердечный ритм сбивался".

"Ребе, – говорит Кан, – хотел продолжать лично отвечать на адресованные ему письма. Ребе говорил, что, если мы не будем приносить ему эти письма, ему придется самостоятельно ходить забирать почту".

В течение первого года после случившегося Ребе написал много писем. Раввин Хаим Шауль Брук – член редакционной коллегии, которая в настоящее время работает над публикацией ранее неопубликованных выступлений Ребе, рассказывает: "Инфаркт знаменует собой некий рубеж энергичной деятельности Ребе, которая продолжалась в течение следующих пятнадцати лет".

Доктор Вайс в свою очередь говорит, что Ребе ни на минуту не прекращал свою деятельность до тех пор, пока в 1992 году инсульт не сделал его недееспособным. По его словам, во многих отношениях Ребе даже стал более энергичным после инфаркта.

"С медицинской точки зрения он был гигантом, очень сильным человеком – как будто сердечный приступ у него никогда и не случался", – говорит Вайс, — это было выше моих самых смелых ожиданий".

(Перевод Натана Левахова.)