19 Ияр 5688 г.1 Рига, Латвия.

Мир и благословение!

... Я хотел жить в России, ибо евреи там преданы душой Торе, соблюдают ее в бедности, придавленные и настрадавшиеся. И дай Б-г, чтобы вскоре исполнились слова наших Мудрецов: "Кто соблюдает Тору в бедности, в конце концов получает возможность соблюдать ее в условиях материального и духовного изобилия".

В бегстве человека есть две стороны: он убегает от зла и стремится к добру. Я вынужден был уехать из России вопреки своему желанию. Мне пришлось расстаться с моими любимыми друзьями. Но иного выхода у меня не было: мне грозили обвинения в "тягчайших преступлениях" – создании групп учащихся, тем более – детей, не говоря уж об оказании моральной и материальной поддержки этим группам. Закон там запрещает деятельность, которая могла бы побуждать к религиозности и укреплять иудаизм; я же нарушал все это "злонамеренно и обдуманно", систематически и в течение многих лет. Против меня были собраны "улики" и сфабрикованы обвинения в "чудовищных преступлениях". Мое положение усугублялось тем, что все это, якобы, предпринималось мною "намеренно и обдуманно по заранее составленной программе".

В ГПУ не пожелали ограничиться тем, что засудят меня по закону, – тогда бы мне полагалось около 10 лет ссылки в Сибирь, куда обычно ссылают убийц, закованных в кандалы. Их целью было довести меня до состояния полной подавленности, а затем – уничтожить. Свои ложные обвинения они приурочили к моменту убийства советского полномочного представителя в Варшаве и высылки советских представителей из Англии. С целью запугать страну, они решили арестовать руководителей, стоящих во главе своих народов и религий, и совершить над ними расправу. Среди евреев и раввинов нашей страны они избрали меня. Первый приговор на рассвете 17 Сивана был наиболее жестоким. Но милосердие Б-га бесконечно!

Известие о моем аресте разнеслось по стране, в сотнях городов евреи днем и ночью читали Теилим2, постились. И это было услышано Всевышним. Благодаря заслугам моих святых родителей и предков, Он склонил сердца судей трижды смягчить приговор.

... Я убедился в невозможности оставаться впредь в России, где опасность витает над моей головой. И был вынужден оставить страну, где покоятся мои святые предки.