И поскольку мир создан ради заповедей1, человек должен прервать свои занятия Торой, даже если он занят "тайнами колесницы"2, а тем более - молитву, смысл которой - воздействие разума на эмоциональный уровень души, любовь и трепет, порождаемые созерцанием, - чтобы выполнить заповедь, если больше некому сделать это. Кроме того, есть еще одна причина, из-за которой исполнение практических заповедей и изучение их законов стоит гораздо выше, чем служение разумом, любовью и трепетом, рождаемыми в созерцании.

Хотя выражение "прилепиться ко Всевышнему", упомянутое в стихе "Если вы... прилепитесь к Нему"3, означает достижение единства с Его атрибутами, ибо, достигая единства с Его атрибутами, достигаешь единства с Ним Самим, невозможно, тем не менее, полное единение даже с Его атрибутами4, ибо достижимо единство лишь с их бытием, но не с их сущностью, как написано: "Я прах и пепел [в сравнении с атрибутами Всевышнего]"5. Тем более невозможно единение со светом Эйн Соф [- Всевышнего], благословен Он. Разум не в состоянии постичь Его свет6, жизненную энергию, исходящую от Него; ему дано постичь лишь бытие этого света, понять, что Он, [Творец] - Тот, Кто дает жизнь всем мирам, но постичь сущность [Его света] не дано даже разуму высших созданий, как написано: "Свят, свят, свят Г-сподь воинств.,."7. Лишь сущности мира Ацилут постигают каждая свой источник, в соответствии со сказанным в книге "Эц хаим" о том, как лики мира Ацилут облекаются один в другой8. Однако для сотворенных сущностей, даже для душ из мира Ацилут [свет Эйн Соф непостижим,] как Всевышний сказал Моше Рабейну, да будет душе его покойно в раю: "Ты увидишь Меня сзади, [но лик Мой не дано видеть]"9.

וְהִנֵּה, לְקִיּוּם מִצְוָה שֶׁאִי אֶפְשָׁר לַעֲשׂוֹת עַל־יְדֵי אֲחֵרִים מְבַטְּלִין תַּלְמוּד תּוֹרָה, וַאֲפִילוּ מַעֲשֵׂה מֶרְכָּבָה,

וְכָל שֶׁכֵּן תְּפִלָּה שֶׁהִיא בְּחִינַת מוֹחִין וּדְחִילוּ וּרְחִימוּ שִׂכְלִיִּים,

וְהַטַּעַם – כַּנִּזְכָּר לְעֵיל.

וְעוֹד זֹאת, שֶׁבֶּאֱמֶת מְאֹד גָּדְלָה וְגָבְהָה מַעֲלַת הַמִּצְוֹת מַעֲשִׂיּוֹת, וְכֵן לִימּוּדָם, עַל מַעֲלַת הַמּוֹחִין שֶׁהֵן דְּחִילוּ וּרְחִימוּ שִׂכְלִיִּים.

כִּי הֲגַם דִּכְתִיב: "וּלְדָבְקָה בוֹ" עַל־יְדֵי מִדּוֹתָיו,

מִכָּל מָקוֹם, אֵינֶנּוּ דָבֵק אֲפִילוּ בְּמִדּוֹת הָעֶלְיוֹנוֹת אֶלָּא בִּמְצִיאוּתָן, וְלֹא בְּמַהוּתָן,

וּכְמוֹ שֶׁכָּתוּב: "וְאָנֹכִי עָפָר וָאֵפֶר".

וְכָל שֶׁכֵּן בְּאוֹר־אֵין־סוֹף בָּרוּךְ־הוּא, דְּ"לֵית מַחֲשָׁבָה תְּפִיסָא בֵיהּ" בְּאוֹרוֹ וְהִתְפַּשְּׁטוּת הַחַיּוּת מִמֶּנּוּ יִתְבָּרֵךְ,

כִּי אִם בִּמְצִיאוּתוֹ, שֶׁהוּא שֶׁמְּחַיֶּה אֶת כּוּלָּם, וְלֹא בְּמַהוּתוֹ,

אֲפִילוּ לָעֶלְיוֹנִים, כְּמוֹ שֶׁכָּתוּב: "קָדוֹשׁ קָדוֹשׁ קָדוֹשׁ ה' צְבָאוֹת כוּ'",

לְבַד "עֲלוּלִים הַנֶּאֱצָלִים" – מַשִּׂיגִים כָּל אֶחָד בְּ"עִילָּתוֹ"

כְּפִי הַסֵּדֶר שֶׁבְּ"עֵץ חַיִּים" בְּהִתְלַבְּשׁוּת הַ"פַּרְצוּפִים",

אֲבָל לֹא בְּנִבְרָאִים אֲפִילוּ בִּנְשָׁמוֹת דַּאֲצִילוּת,

כְּמוֹ שֶׁכָּתוּב בְּמֹשֶׁה רַבֵּינוּ עָלָיו־הַשָּׁלוֹם: "וְרָאִיתָ אֶת אֲחוֹרָי כוּ'".