Комментируя слова "и всякий муж,у которого находились" из стиха: "И всякий муж, у которого найдется синета и пурпур, и червленица, и виссон, и козий пух, и бараньи кожи красненные, и тахашевые кожи, – все они принесли"1, – Раши пишет: "Синета или пурпур, или червленица, или бараньи и тахашевые кожи, – все это они принесли". На первый взгляд, Раши поясняет, что не все сыны Израиля принесли каждый все перечисленное, а каждый – то, что личного у него было. И союз "и" в данном случае используется не в качестве соединительного, но как раз в качестве разделительного. И Раши объясняет это, заменяя "и" на "или". То, что это именно так, следует уже из того, что в стихе говорится "найдется" в единственном числе, а не "найдутся" во множественном. Значит, это может быть даже один из упоминаемых материалов, а не обязательно все. А союз "и" нужно понимать в значении "или".

Хорошо. Но кому придет в голову, что в распоряжении каждого (!) из сынов Израиля найдется все (!) перечисленное и союз "и" здесь выступает в качестве соединительного? Или что тот, в чьем распоряжении не было всего перечисленного, не мог пожертвовать имеющееся у него на создание Скинии? Подобное допущение никак не выглядит как прямой смысл слов Писания. И следует обратить внимание, что в предыдущем стихе сказано: "Все, побужденные сердцем, принесли обручья и кольца, и перстни, и застежные булавки, все виды золотых украшений". Там, теоретически, тоже можно было предположить, что речь идет о том, что приношение сделали только те, у кого были "все виды золотых украшений". Но Раши в комментарии к тому стиху не объясняет, что "и" следует понимать в значении "или". Потому что, если следовать прямому смыслу слов Писания, такое прочтение практически невозможно. Следующий стих (рассматриваемый нами) в этом плане ничем, кажется, не отличается?

И еще один вопрос. Раши приводит в своем комментарии зачем-то почти все материалы, упоминаемые в стихе. Почти. Но два (виссон и козий пух) – не упоминает. Причем эти два – из середины перечисления. Так что не скажешь, что Раши привел столько, сколько счел нужным для того, чтобы пример стал понятен, и на этом оборвал перечисление. Нет, виссон и козий пух явно не упомянуты намеренно. И в чем, хотелось бы знать, намерение?

Некоторые комментаторы Раши2 полагают, что он объясняет то, что первая часть стиха сформулирована в единственном числе ("и всякий муж, у которого найдется"), а вторая – во множественном ("все они принесли"). И объяснение заключается в том, что каждый конкретный еврей (в единственном числе), в распоряжении которого было что-то из перечисленного в списке, принес то, что у него было. Так что все вместе (во множественном числе) они принесли все необходимое для создания Скинии.

Но и это объяснение вызывает еще больше вопросов. Во-первых, в огромном числе стихов число варьируется. И нигде Раши не находит нужным это объяснять, ибо, с точки зрения прямого смысла слов Писания, это не более чем стилистический прием, использование которого не требует объяснения. Так почему бы ему объяснять этот момент в данном случае? Во-вторых, если дело в числах, то почему в своем комментарии Раши не пишет ключевые слова (в единственном числе) "муж, у которого найдется": "муж, у которого найдется синета или муж, у которого найдется пурпур, или муж, у которого найдется червленица, или муж, у которого найдутся бараньи и тахашевые кожи, — все это они принесли" или? В-третьих, если дело в числах, то нет никакой проблемы с пониманием союза "и" как соединительного: каждый, у кого было все упоминаемое в списке, все они принесли свое добро. Чем плохо? В-четвертых, как и в связи с предыдущей версией объяснения, остается непонятным, почему опущены виссон и козий пух?

"Сифтей хахамим" предлагает следующее объяснение: синета, пурпур и червленица во всех случаях при создании Скинии использовались вместе. А также красненные бараньи кожи и тахашевые кожи, из которых были изготовлены покрытия. Поэтому можно предположить, что эти материалы следовало приносить только вместе, ибо по отдельности от них нет толку, и поэтому союз "и" в данном случае все-таки соединительный. Вот Раши и приходится объяснять, что это неверное предположение. И намек на это содержится как раз в том, что виссон и козий пух не упоминаются: они же используются сами по себе (виссон для изготовления коэнских одеяний, а козий пух – покрова Скинии), не в комбинации с другими материалами. Поэтому относительно них действительно невозможно предположить, что они должны были приноситься непременно в комплекте с другими материалами.

Но непонятно, помимо того, что все-таки есть случаи, когда синета, пурпур и червленица не идут вместе3, как можно, следуя прямому смыслу слов Писания, предположить, что то, что используется вместе и приноситься должно вместе? Готовые наборы – это, конечно, очень удобно, но совсем не обязательно. Многие наоборот их недолюбливают и предпочитают самостоятельно выбирать каждый ингредиент, элемент, комплектующее и т. д. Тем более что сложно предположить, что все евреи знали все тонкости технологических заданий создания элементов Скинии и понимали, что идет с чем и без чего не идет. Поэтому с чего бы совершавшим приношения брать это в расчет и жертвовать, там, где это уместно, соответствующими "пакетами"?

И главное! Согласно объяснению, предлагаемому "Сифтей Хахамим", предположение, которое Раши приходится отвергать, подразумевает наличие двух "блоков" – "синета, пурпур и червленица" и "красненные бараньи кожи и тахашевые кожи" (а между ними еще неприсоединившиеся виссон и козий пух). Т. е. союзы "и" в одном стихе частью соединительные, а частью – различительные. Как такое может прийти в голову, если держаться прямого смысла слов Писания? В стихе, на первый взгляд, нет ничего, указывающего на возможность подобного!

Поэтому представляется нужным сказать, что дело, очевидно, в другом. И ключевым моментом является то, что сказано "всякий муж, у которого найдется", а не "все, побужденные сердцем", как в предыдущем стихе.

В чем разница? На первый взгляд, в очевидном. Повеление о возведении Скинии сыны Израиля получили в знак возвращенной им милости Небес после того, как им был прощен грех золотого тельца. Поэтому, когда речь заходит о золоте, напряжение возрастает и возникает необходимость всячески акцентироваться на доброхотности и "побужденности сердцем". А когда говорится о других материалах, такая необходимость отпадает. Достаточно наличия и готовности расстаться с наличествующим ради высшей цели. В особой глубине намерения нужды нет.

Но это объяснение – так себе. Золото-не золото – речь идет о "возношении"! Что означает, как объясняет Раши "взятое ради Имени Моего, во славу Имени Моего"4. Так что все приносимое приносилось по побуждению сердца – в противовес (и во искупление) всего принесенного по велению сердца на создание тельца. То, что для изготовления тельца было нужно только золото, а не множество материалов, как в случае со скинией – это уже деталь, в данном случае значения не имеющая. И вообще-то прямым текстом сказано ровно еще одним стихом выше обсуждаемого: "И пришли они, всякий, кого вознесло его сердце, и всякий, кого побудил его дух, принесли возношение Г-споду для труда над шатром собрания и для всего его служения, и для одеяний священных"5.

Но вот что, да, можно было бы предположить, так это то, что, из сказанного в рассматриваемом нами стихе следует, что хотя каждый имел право и обязанность принести то из списка, что было в его распоряжении, все-таки у тех, кто пожертвовал все перечисленное в списке, была особая заслуга. И Раши приходится это предположение опровергать. И объяснять, что речь о том, что каждый принес то, что у него было ("нашлось").

Главное преимущество предлагаемого им объяснения заключается в том, что оно соответствует прямому смыслу слов Писания, согласно которому, очевидным образом, на Скинию сбрасывались ВСЕ сыны Израиля. Поскольку, с учетом всего вынесенного нашими предками из Мицраим собранного после рассечения моря и утопления в нем карательного корпуса, у каждого что-нибудь, требуемое для Скинии, да было. А согласно предположению, которое ему приходится отвергать, к возведению Скинии был причастен ограниченный круг лиц, не весь народ.

Но есть еще один важный момент. Раши пишет: "Синета или пурпур, или червленица, или бараньи и тахашевые кожи, – все это они принесли". Таким образом он дает нам понять, что в принесении каждого из этих конкретных видов материалов была особая заслуга, сопоставимая с заслугой принесения золота, упоминаемого стихом выше. И делающая их заслуживающими быть упомянутыми отдельно, через разделительный, а не соединительный союз. И это – то, что все эти материалы требовали обработки: шерсть и бараньи кожи – окрашивания, шкуры тахашей6 – снятия с тел7. Т. е. не просто взял-отдал, а пришлось постараться как следует.

А вот в случае с виссоном и козьим пухом нужды в особых усилиях не было – в хозяйстве скотоводов эти материалы всегда найдутся и делать с ними ничего особенного не нужно. Поэтому Раши их и не упоминает в своем комментарии. Они для этого комментария – неформат.

И тут возникает интересный вопрос. В начале главы "Трума" упомянуто, что все, жертвуемое для создания скинии, должно было жертвоваться "во имя Его"8. Необходимо было намерение сделать это во имя Всевышнего и в качестве служения ему. Распространялось ли это условие и на совершение действий, необходимых для получение требуемого? Иными словами, требовалось ли наличие намерения только непосредственно при передаче, скажем, синеты сборщикам или также и на моменте крашения шерсти индиго? Только при передаче тахашевых шкур или и в момент снятия их с тахашей?

Или еще проще, мог ли еврей, услышавший, что для создания Скинии нужна синета, сказать жене: "Маш! Помнишь ты мою позавчерашнюю синету на шаль для тещи откладывала? Тащи ее сюда: Скинию возводить будем!" Или, поскольку эта синета была изготовлена не во имя приношения на Скинию, ему пришлось говорить жене: "Маш! Где мой чан для синеты? Для Скинии нужно партию сварить, во имя Всевышнего!"?

Раши (там) пишет: "Возношение – часть выделенная, отделенная. Пусть выделят Мне из своего достояния доброхотный дар". Из этого следует, что не только сама передача сборщикам, но и подготовка к ней (в частности, отделение приносимого от прочего имущества) должна совершаться во имя Всевышнего.

И можно было предположить, в соответствии с этим, что только у тех, кто приносил все перечисленное, принимали его приношение, ибо то, что он заморочился сбором всего, доказывает, что он делает от всего сердца и можно не сомневаться, что все на всех этапах сделано им во имя Всевышнего. А к тем, кто с квестом не справился и полный набор артефактов не собрал, полного доверия быть не могло, и у них принесенное не принимали, опасаясь, что оно приготовлено или отделено не во имя Всевышнего, не во имя создания Скинии. Т. е. проявляемое усердие, как мерило доверия. А как иначе, если иначе никак?

А вот так, отвечает Раши своим комментарием: у еврея презумпция богобоязненности. Кто чем богат, кто сколько мог – у всех брали, полагаясь, что все приносимое не только отдано, но и приготовлено во имя Всевышнего.9

В Мидраш Раба10 утверждается, что праотец Яаков в свое время предупредил сыновей о том, что когда-нибудь для создания Скинии потребуется то-то и то-то. И велел озаботиться тем, чтобы всем необходимым запастись. Среди вышедших из Египта были те, кто проявил надлежащую запасливость (те, у кого, когда понадобилось, "нашлось" в том числе и унаследованное от своих отцов и отцов своих отцов) и те, кто нет (и кому пришлось импровизировать и "приносить". В основном золото, полученное во время Исхода и упоминаемое стихом выше).

Мидраш и Раши "не спорят" о том, что все необходимое для Скинии должно было не только дароваться, но и изготавливаться и откладываться именно для этой цели – во имя Всевышнего. Но они спорят о том, как в данном случае понимать слова "сделанное во имя". К кому или к чему они относятся. По мнению Мидраш Раба, дело в статусе приносимого объекта. Если объект был изготовлен и отложен для создания Скинии, то его можно и нужно использоваться для создания Скинии двести с лишним лет спустя. Раши же полагает, что "вознесите во имя Всевышнего" – это о субъективном, о делаемом жертвующим на создание Скинии. Ибо таким образом он искупает свою долю греха золотого тельца. Поэтому все, требующее делания, должно делаться (во имя Всевышнего) руками самого приносящего. Только так.11

И поэтому Раши не может объяснить формулировку "у которого найдется" как подразумевающую, что "найдется" нечто заготовленное до получения заповеди "вознести". По крайней мере, применительно к тем материалам, которые требовали какой-то предварительной обработки (окрашивания и т. д.), как было объяснено выше, и эта обработка должна была совершаться "во имя Всевышнего".

И очень показательна разница в приношениях мужчин и женщин. Мало того, что женщины принесли то, что было у них первыми, как сказано: "И пришли мужи за женами"12, – так они (женщины) еще и проявили даже большее рвение в исполнении заповеди и служении Всевышнему: "И всякая жена, мудрая сердцем, своими руками пряла, и принесли они пряжу: синету, и пурпур, червленицу, и виссон. И все жены, каких вознесло их сердце в мудрости, пряли козий пух"13. Т. е. женщины занимались обработкой пожертвованного и после того, как-то было передано на создание Скинии.

Почему мужчинам не доверили сучить, прясть и т. д.? Не потому что это не мужское занятие. Вполне мужское, если мужчина им занимается. Дело все в том же доверии: все мужчины, в той или иной мере, оказались замешаны в грехе золотого тельца. А ни одна женщина, согласно упоминаемому в мидрашах, не была. И в искуплении они не нуждались. Поэтому только в женщинах можно было не сомневаться, что то, что они сделают будет "во имя Всевышнего", а не "во имя искупления" и т. п.

Вот-вот должен прийти Машиах. И первым делом отстроит Храм. И, согласно упоминаемому в каббалистических и хасидских источниках, уже тогда сущностное преимущество женского служения над мужским станет явственным даже в большей мере, чем это было во времена возведения Скинии. И главное, на этот раз уже навсегда. Вскорости, в наши дни. Амен.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 31, стр. 203-210.)