К тому времени, как я стал Любавичским хасидом в 1978-м году, традиция йехидуса – частной аудиенции – у Ребе в день рождения уже по большей части ушла в прошлое. Но с 1979-го по 1981-й год я удостаивался в свой день рождения этакого квази-йехидуса, хотя и сверхкороткого. Дело в том, что мой день рождения приходится на канун Йом-Кипура. Каждый раз в этот день Ребе стоял у дверей своего кабинета ("нижнего Ган-Эдена") и давал всем желающим кусочек лекаха – медового пирога. Для меня момент получения лекаха был очень дорог, потому что он в то же время служил для меня аудиенцией в день рождения.

Раздавать доллары по воскресеньям Ребе начал только с 11-го Нисана 5746-го (1986-го) года, а до того оказаться с ним лицом к лицу можно было лишь изредка, всего несколько раз в год, как, например, когда он раздавал леках или вино из "бокала благословения" на исходе праздников.

В 1981-м году был введен новый распорядок. Толпы стали слишком многочисленными, и времени на то, чтобы всем раздать леках, требовалось все больше. Да и ребецин, как я понимаю, выразила озабоченность тем, что Ребе приходилось выстаивать долгие часы прямо перед тем, как начать двадцатшестичасовой пост и длинные и эмоционально напряженные молитвы Йом-Кипура. Тогда жители Краун-Хайтса решили получать свой леках у Ребе за четыре дня до праздника, а остальные три дня отдать тем, кто приехал на праздники из других городов США, из Европы и из Израиля – в такой вот последовательности.

Я, конечно, был далеко не рад потере моего "йехидуса в день рождения", но секретариат Ребе строго всех предупредил, что приходить следует только в назначенный день. Впрочем, и заставлять никого не надо было, ведь речь шла о здоровье Ребе. И, будучи жителем Краун-Хайтса, я послушно встал в очередь за четыре дня до Йом-Кипура.

Накануне Йом-Кипура я слонялся вокруг 770, пока Ребе раздавал леках. Мне хотелось хотя бы побыть в атмосфере "королевского двора", в "четырех локтях" от Ребе. ("Четыре локтя" – понятие в еврейском законе, обозначающее непосредственную близость.) И тут меня увидел один из моих приятелей. "Ну, ты уже получил свой подарочек на день рождения?" – спросил он. Я ответил, что из-за новых правил получил три дня назад. "К тебе эти правила не относятся, – заявил он. – Это же твой день рождения! Ты снова должен пойти и получить леках!"

Поначалу я отказался наотрез. Однако после горячего спора, в котором он упомянул, как Ребе настаивает на важности дня рождения, что Ребе сам хочет дать подарок в день рождения, и что не следует быть "хасидом-дураком", я, к своему стыду, позволил себя убедить и встал в очередь за лекахом. Это был не мой день, и у меня уже был леках от Ребе. Я совершал двойной "грех"!

Прежде, чем продолжить, хочу напомнить: я получил леках от Ребе три дня назад. И, как и все остальные, получая леках, я находился перед Ребе не более одной-двух секунд. Ребе желал получателю лекаха "хорошего и сладкого года" и поворачивался к следующему в очереди. И за прошедшие три дня Ребе дал леках тысячам хасидов.

И вот в канун Йом-Кипура я наконец приблизился к двери Ребе. То, что произошло дальше, было просто невероятно. Как только тот, что стоял передо мной в очереди, получил леках и двинулся вперед, Ребе повернулся ко мне, посмотрел на меня с удивлением и сделал жест, как бы говоря: "А ты что тут делаешь?!"

Даже если предположить, что он естественным образом смог узнать того, кто промелькнул перед ним за две секунды три дня назад среди тысяч других, одетых в одинаковые черные пиджаки, с одинаковыми черными шляпами на головах, большей частью с одинаковыми бородами, все-таки его моментальную реакцию вряд ли можно объяснить лишь природными способностями. Он сделал этот свой удивленный жест в тот самый момент, что повернулся ко мне. Глава поколения, находящийся в непосредственной связи со всеми душами, явно знал, что вот эта конкретная душа уже получила леках в этом году, поэтому увидел всю ситуацию, не задержавшись ни на долю секунды.

Впрочем, если бы чисто теоретически, благодаря гениальности исторических масштабов, Ребе запоминал каждое лицо, когда-либо промелькнувшее перед ним, и немедленно узнавал его, такая мгновенная реакция и внимание к каждой душе потрясают и вдохновляют.

Итак, когда речь идет о Ребе, скрывать что-либо бесполезно. Но, по правде говоря, я невероятно хотел удостоиться этого мини-йехидуса и получить кусочек лекаха в свой день рождения и чувствовал, что Ребе будет снисходителен ко мне. И, хоть и чувствуя себя очень неловко из-за получившихся "осложнений", я склонился к Ребе и шепотом "объяснил", как ребенок, который просит прощения за то, что было неправильно, но тем не менее умоляет выполнить его просьбу: "Ребе! Сегодня мой день рождения!" Я был уверен, что мои сокровенные помыслы не укроются от пророка нашего поколения.

Что сделал Ребе? Он просто повернулся к ящику, из которого брал леках, в течение нескольких секунд перебирал куски медового пирога – учитывая обстоятельства, эти секунды показались мне вечностью, – наконец, повернулся ко мне с самым большим куском и, широким жестом вложив его в мою протянутую руку, светясь улыбкой, душевно благословил меня традиционным благословением на день рождения: "Удачного года!"

Перевод Якова Ханина