В первую субботу периода "меж теснин" (бейн-амцарим) после недельного раздела "Матот" (или разделов "Матот-Масъэй") читают в афтаре (отрывок из книги Пророков, тематически перекликающийся с соответствующим недельным разделом) первую главу книги Ирмияѓу. Речь там (во второй части) в общем и целом о разрушении Первого Храма и последовавшего семидесятилетнего изгнания в Вавилон. Этому предшествует следующий пассаж (Ирмияу, 1:11-12): "И было слово Г-сподне сказано мне: что видишь ты, Ирмийяу? И я сказал: палку из миндального дерева вижу я. И Г-сподь сказал мне: ты верно, видишь..."

Раши (цитируя трактат Таанит Иерусалимского Талмуда) пишет, что в словах Писания "палку из миндального дерева вижу я" содержится намек на три недели периода бейн-амцарим: "Этот миндаль – с момента завязи его плода и до полного его созревания – двадцать один день, как между семнадцатым тамуза, когда была пробита стена Иерусалима, и до девятого Ава, когда был сожжен Храм".

На первый взгляд может показаться, что параллель между миндалем и бейн-амцарим ограничивается числом: плоды миндаля созревают те же двадцать один день, которые длятся три недели бейн-амцарим. Но с учетом того, как точны и выверены все мельчайшие детали нашей Святой Торы (в широком смысле слова "Тора"), можно не сомневаться: все гораздо глубже и тоньше. И при этом еще и ширше.

В частности, можно предположить, что это связанно со сказанным в мишне (Маасрот, 1:4) о том, что есть два вида миндаля: горький и сладкий. Горький – сладок пока незрел. Сладкий – наоборот. Рогачевский гаон объясняет (в "Цафнат панеах"), что словом "миндаль" (шакед) обозначаются главным образом именно плоды, которые созрев становятся сладкими (а пока недозрелые и горькие называются луз). Т.е. характерное свойство миндаля – превращаться из горького в сладкий.

Тут легко просматривается параллель с днями бейн-амцарим, служение в которые направлено на превращение горечи изгнания и утраты Храма в сладость ожидания скорого Избавления. Как упоминается Рамбамом в конце законов постов: после прихода Машиаха все дни траура и траурных постов превратятся в праздничные дни.

(В свете этого толкования очень элегантно объясняются слова Ирмияу в конце его книги (31:27): "И будет: как бдительно следил (шакадати) Я за ними, чтобы искоренять и сокрушать, и разрушать, и истреблять, и наводить бедствие, так буду Я бдительно следить (эшкод) за ними, чтобы строить и насаждать, – сказал Г-сподь". "Бдить" на святом языке лишкод. "Миндаль" – шакед. Говорит пророк: бдение поначалу будет обращено "против" еврейского народа (горечь), в конце концов превратится в бдение во благо (сладость).)

Хотелось бы понять вот еще что. Мы говорим о том, что скорость созревания миндаля в пророчестве символизирует "палку из миндального дерева". Т.е. палка из древесины ствола. Но плоды миндаля не растут на стволе! Они, как и листья, растут на ветках. Так почему ствол, а не ветвь?

На первый взгляд, палка – прозрачный намек на наказание (т. е. предстоящее сожжение Храма и далее – изгнание). Но на том этапе пророчества речи о наказании еще не было. Зато была речь о бдении (см. 1:12): "[Ты верно видишь, ибо Я] бдительно слежу (шокед) за словом Моим, чтобы исполнить его". Логичнее было бы, на первый взгляд, показать Ирмияу цветущую ветку миндаля. А не палку, которую пришлось внимательно рассматривать, чтобы понять что она – из древесины миндального дерева (см. комментарий Радака там). Но почему-то пророку была показана именно палка. Попробуем понять почему.

Объясняется в нескольких местах, что разница между двумя терминами, используемыми для обозначения еврейского народа, "шватим" и "матот" (см. название раздела!), в том, что "шевет" – это незасохшая еще, гибкая ветка. И то, что она еще полна соками дерева, с которого срублена, указывает на то, что связь между веткой и деревом все еще сохраняется, и это наглядно демонстрирует состояние ветки. А "матэ" – это совсем сухой кусок дерева. Сухой и благодаря этому крепкий!

О чем тут речь на уровне духовного служения?

"Шевет" символизирует состояние еврейского народа, когда тот явным образом связан со своим источником: Храм на месте, Санѓедрин фунциклирует, евреи, в массе своей, на родной земле и хоть сколько-то учат Тору и, пусть худо-бедно, но исполняют заповеди.

"Матэ" – это те же евреи, но уже в изгнании. Храма нет. Раввины слово сказать бояться. На Святой Земле – Израиль. Но парадоксальным образом именно в этих условиях закаляется сталь несгибаемого (о хрупкости поговорим в другой раз) еврейства. Конечно, у тех, у кого закаляется, объем отходов производства чудовищный по любым меркам.

Человек, соблюдающий кашрут в какой нибудь тьму-таракани, может годами питаться одной березовой корой и от этого только здороветь. А разбалованный ощущением того, что "все вокруг еврейское, все кругом моё", израильтянин (хотя, конечно, израильтяне – еще те деревящки, но чисто для примера), как только окажется без кошерного майонеза, тут же перейдет на некошерный. Ну не жить же без майонеза? И это я, подчеркиваю, – об искренне считающих себя соблюдающими кашрут людях.

Так вот, палка из миндального дерева ("матэ"), которое было показано Ирмияу – это символ твердости и несгибаемости, гарантирующих превращение горечи в сладость. А то, что палка именно из дерева миндаля – это указание на аспект несгибаемости, выражающийся в скорости развития плодов. Плоды миндаля развиваются, как уже упоминалось выше, всего за три недели (двадцать один день) – быстрее, чем какие бы то ни было другие плоды (выращиваемые на Ближнем Востоке).

Как известно (приводится в "Шней лухот абрит"), три недельных раздела "Матот", "Масъэй и "Дварим" всегда читают в дни бейн-амцарим, и это весьма своевременно. И очень много написано о том, каким образом три вышеупомянутых раздела созвучны бейн-амцарим.

Как мы уже упоминали, название раздела "Матот" прям таки вопиет о такой связи по линии матэ (матот во мн. ч.) – "палка из миндального дерева". И связь эта в способности и стремлении обратить горечь в сладость. Эта идея находит свое отражение во всех трех эпизодах, которым посвящен раздел: законы обетов, война с Мидьяном и рассказ о решении сынов Гада и сынов Реувена остаться в Заиорданье и т. д.

Про обеты сказано (Авот, 3:13), с одной стороны, что они "ограждают того, кто стремится воздержаться от излишеств". А с другой – " разве не достаточно тебе запрещенного Торой?!" (Недарим, 9:1). И объясняется, что нет тут спора. Просто, в первом случае речь идет о человеке, находящемся в самом начале духовного пути и поэтому нуждающемся в дополнительных (само)ограничениях. А во втором – о том, кто уже вырос духовно настолько, что искуственные ограничения ничем ему не помогают, а наоборот мешают дальнейшему развитию.

В недельном разделе "Матот" говорится о человеке, который нуждается в самоограничительных обетах. И Тора позволяет ему взять их. Но с прицелом на то, что с их помощью он достигнет уровня, на котором правильным будет от них отказаться (с помощью установленного Торой механизма). Т.о. речь идет о горечи (самоограничения при помощи обетов), приводящей к сладости (освобождения от обетов, когда цель ради которой они были приняты достигнута). Совсем как в бейн-амцарим.

В описании войны с Мидьяном особое внимание уделяется трофеям и порядку их кошерования. Включая отделение от захваченного приношения Г-споду и т. д. Т.е. цель нормальной войны ( в частности, с Мидьяном) не в истреблении врага, но в захвате трофеев. Берем горечь темную мидьянскую и, захватив, очищаем ее и превращаем в сладость. До святости включительно.

Сыны Гада и сыны Реувена хотели остаться в Заиорданье для того, чтобы заниматься привычным скотоводством и т.о. свести к минимуму контакты с материальными аспектами существования ("ковырянием в земле"). Пришлось Моше вправлять им мозги и растолковывать концепцию обращения горечи материального в сладость духовного и т. д.

А в заключение раздела "Матот" рассказывается о том, как сыны Реувена и Гада захватили города Сихона и Ога, бывшие центрами идолопоклонства и поменяли им и имена и предназначение.

Короче говоря, весь раздел – о том же, о чем бейн-амцарим.

Вот-вот придет Машиах и дни бейн-амцарим превратятся в праздничные. Мясо будем есть три недели и вином запивать. Баранину. Но, разумеется, чисто в рамках трапез в честь завершения изучения трактатов. Во времена машиаха мясо, без хорошего повода, в рот не полезет. Тем более – вино. А завершение изучения трактата – очень хороший повод, даже по меркам эпохи Машиаха.

(Авторизированное изложение беседы Любавичского Ребе, "Ликутей сихот" т. 33, стр. 194-198.)