И [так происходит], даже если человек служит [Всевышнему] не ради постороннего мотива, да сохранит Всевышний, но, как сказано: "Их страх предо Мною стал как нечто совершаемое только по привычке"1, что значит - человек с детства приучен, его отец и учитель учили и приучали его страшиться Всевышнего и служить Ему, и он служит на самом деле не ради самого служения, ибо на самом деле служить невозможно без пробуждения хотя бы естественных страха и любви, без выведения их из скрытого состояния в сердце в ощутимое хотя бы в мозгу и в тайниках сердца. Так же, как человек делает что-либо ради своего друга и исполняет его желание только в том случае, если он его любит или опасается его, точно так же невозможно на самом деле делать что-либо ради Него, благословенного, лишь исполняя Его волю, совершенно не [сохраняя] в памяти и не пробуждая любовь и страх пред Ним, хотя бы в своем мозгу, и в мысли, и в тайниках сердца. И если есть только любовь, это не называется служением, если она не сопровождается по крайней мере нижним страхом2, скрытым в сердце каждого еврея, как объясняется далее3.
וְהַיְינוּ, אֲפִילוּ אִם אֵינוֹ עוֹסֵק שֶׁלֹּא לִשְׁמָהּ מַמָּשׁ, לְשׁוּם אֵיזוֹ פְּנִיָּה חַס וְשָׁלוֹם,
אֶלָּא כְּמוֹ שֶׁכָּתוּב: "וַתְּהִי יִרְאָתָם אוֹתִי מִצְוַת אֲנָשִׁים מְלוּמָּדָה",
פֵּירוּשׁ, מֵחֲמַת הֶרְגֵּל שֶׁהוּרְגַּל מִקַּטְנוּתוֹ,
שֶׁהִרְגִּילוֹ וְלִימְּדוֹ אָבִיו וְרַבּוֹ לִירֹא אֶת ה' וּלְעָבְדוֹ,
וְאֵינוֹ עוֹסֵק לִשְׁמָהּ מַמָּשׁ,
כִּי, לִשְׁמָהּ מַמָּשׁ אִי אֶפְשָׁר בְּלֹא הִתְעוֹרְרוּת דְּחִילוּ וּרְחִימוּ הַטִּבְעִיִּים עַל כָּל פָּנִים,
לְהוֹצִיאָן מֵהֶסְתֵּר הַלֵּב אֶל הַגִּילּוּי בַּמּוֹחַ וְתַעֲלוּמוֹת לִבּוֹ עַל כָּל פָּנִים,
כִּי, כְּמוֹ שֶׁאֵין אָדָם עוֹשֶׂה דָבָר בִּשְׁבִיל חֲבֵירוֹ לְמַלֹּאת רְצוֹנוֹ, אֶלָּא אִם כֵּן אוֹהֲבוֹ אוֹ יָרֵא מִמֶּנּוּ,
כָּךְ, אִי אֶפְשָׁר לַעֲשׂוֹת לִשְׁמוֹ יִתְבָּרֵךְ בֶּאֱמֶת לְמַלֹּאת רְצוֹנוֹ לְבַד
בְּלִי זִכְרוֹן וְהִתְעוֹרְרוּת אַהֲבָתוֹ וְיִרְאָתוֹ כְּלָל בְּמוֹחוֹ וּמַחֲשַׁבְתּוֹ וְתַעֲלוּמוֹת לִבּוֹ עַל כָּל פָּנִים.
וְגַם, אַהֲבָה לְבַדָּהּ אֵינָהּ נִקְרֵאת בְּשֵׁם "עֲבוֹדָה", בְּלִי יִרְאָה תַּתָּאָה לְפָחוֹת, שֶׁהִיא מְסוּתֶּרֶת בְּלֵב כָּל יִשְׂרָאֵל, כְּמוֹ שֶׁיִּתְבָּאֵר לְקַמָּן.
