Но есть еще нечто, с чем средние должны бороться в своей душе. Иногда и даже часто бывает у них отупение сердца, когда оно становится как камень, и человек никоим образом не может его раскрыть для "служения сердцем", то есть молитвы. И иногда средний не может также бороться с дурным влечением, освящать себя в дозволенном, из-за отягощенности сердца.
В книге "Зогар" приводится следующий совет главы йешивы Ган Эдена: "Бревно, в котором не занимается огонь, нужно разбить в щепки... тело, в котором не загорается свет души, нужно растоптать и т. д."1. Выражение "[не загорается] свет души" означает, что свет души и разум не светит настолько, чтобы торжествовать над вещественностью тела. И хотя средний понимает и размышляет разумом своим о величии Всевышнего, это не схвачено и не усвоено его разумом так, чтобы он смог торжествовать над вещественностью сердца, и это происходит из-за природы этой вещественности и грубости,
פרק כט
אַךְ עוֹד אַחַת צָרִיךְ לָשִׁית עֵצוֹת בְּנַפְשׁוֹת הַבֵּינוֹנִים,
אֲשֶׁר לִפְעָמִים וְעִתִּים רַבִּים יֵשׁ לָהֶם טִמְטוּם הַלֵּב שֶׁנַּעֲשֶׂה כָּאֶבֶן, וְלֹא יָכוֹל לִפְתּוֹחַ לִבּוֹ בְּשׁוּם אוֹפֶן לַעֲבוֹדָה שֶׁבַּלֵּב זוֹ תְּפִלָּה.
וְגַם, לִפְעָמִים לֹא יוּכַל לְהִלָּחֵם עִם הַיֵּצֶר, לְקַדֵּשׁ עַצְמוֹ בְּמוּתָּר לוֹ, מִפְּנֵי כְּבֵדוּת שֶׁבְּלִבּוֹ.
וְזֹאת הִיא עֵצָה הַיְּעוּצָה בַּזֹּהַר הַקָּדוֹשׁ, דְּאָמַר רַב מְתִיבְתָּא בְּגַן עֵדֶן: "אָעָא דְּלָא סָלִיק בֵּיהּ נְהוֹרָא – מְבַטְּשִׁין לֵיהּ כוּ'. גּוּפָא דְּלָא סָלִיק בֵּיהּ נְהוֹרָא דְנִשְׁמְתָא – מְבַטְּשִׁין לֵיהּ כוּ'".
פֵּירוּשׁ "נְהוֹרָא דְנִשְׁמְתָא", שֶׁאוֹר הַנְּשָׁמָה וְהַשֵּׂכֶל אֵינוֹ מֵאִיר כָּל כָּךְ לִמְשׁוֹל עַל חוּמְרִיוּת שֶׁבַּגּוּף.
וְאַף שֶׁמֵּבִין וּמִתְבּוֹנֵן בְּשִׂכְלוֹ בִּגְדוּלַּת ה', אֵינוֹ נִתְפָּס וְנִדְבָּק בְּמוֹחוֹ כָּל כָּךְ שֶׁיּוּכַל לִמְשׁוֹל עַל חוּמְרִיּוּת הַלֵּב, מֵחֲמַת חוּמְרִיּוּתָן וְגַסּוּתָן.
коренящейся в грубости "клипы", которая возносит себя над светом святости Б-жественной души и заслоняет и затемняет ее свет. И потому нужно растоптать ее и унизить, [низведя] до праха, а именно – предназначить определенное время для того, чтобы смирять себя, считать себя стоящим низко, как написано: "Сердце сокрушенное, дух разбитый"2. Слова эти относятся к стороне "ситра ахра", а она – сам человек у средних3, так как витальная душа, оживляющая тело, сохраняет всю свою природную силу в его сердце, а значит, она – сам человек. О Б-жественной же душе, которая в нем, сказано: "Душа, которую Ты поместил во мне, чиста"4. Сказано: "которую Ты поместил во мне" – из этого следует, что чистая душа не есть сам человек, исключение составляют лишь праведники, у них, наоборот, чистая душа, то есть Б-жественная душа, есть сам человек, а тело их называется плотью человеческой.
וְהַסִּיבָּה – הִיא גַסּוּת הַקְּלִיפָּה, שֶׁמַּגְבִּיהַּ עַצְמָהּ עַל אוֹר קְדוּשַּׁת נֶפֶשׁ הָאֱלֹהִית, וּמַסְתֶּרֶת וּמַחֲשִׁיכָה אוֹרָהּ.
וְלָזֹאת, צָרִיךְ לְבַטְּשָׁהּ וּלְהַשְׁפִּילָהּ לֶעָפָר,
דְּהַיְינוּ, לִקְבּוֹעַ עִתִּים לְהַשְׁפִּיל עַצְמוֹ, לִהְיוֹת "נִבְזֶה בְעֵינָיו נִמְאָס", כַּכָּתוּב,
וְ"לֵב נִשְׁבָּר" – "רוּחַ נִשְׁבָּרָה", הִיא הַסִּטְרָא אָחֳרָא, שֶׁהִיא הִיא הָאָדָם עַצְמוֹ בַּבֵּינוֹנִים,
שֶׁנֶּפֶשׁ הַחִיּוּנִית הַמְחַיָּה הַגּוּף, הִיא בְּתָקְפָּהּ כְּתוֹלַדְתָּהּ בְּלִבּוֹ, נִמְצָא – הִיא הִיא הָאָדָם עַצְמוֹ.
וְעַל נֶפֶשׁ הָאֱלֹהִית שֶׁבּוֹ נֶאֱמַר: "נְשָׁמָה שֶׁנָּתַתָּ בִּי טְהוֹרָה הִיא", "שֶׁנָּתַתָּ בִּי" דַּיְיקָא, מִכְּלָל, שֶׁהָאָדָם עַצְמוֹ אֵינֶנּוּ הַנְּשָׁמָה הַטְּהוֹרָה, כִּי אִם בַּצַּדִּיקִים,
שֶׁבָּהֶם הוּא לְהֵפֶךְ, שֶׁנְּשָׁמָה הַטְּהוֹרָה שֶׁהִיא נֶפֶשׁ הָאֱלֹהִית – הוּא הָאָדָם, וְגוּפָם נִקְרָא – "בְּשַׂר אָדָם".
И так говорил старец Гилель своим ученикам – когда шел есть, он говорил, что идет сделать милость униженной бедной твари, и это его тело, ибо оно было для него как бы чужим. Потому он и сказал, что кормя его, он делает ему милость, ибо сам он – одна только Б-жественная душа, только она оживляет его тело и плоть, так как зло, которое было в витальной душе, облеченной в кровь и плоть, у праведников полностью обращается в добро и включается в сферу святости Б-жественной души.
וּכְמַאֲמַר הִלֵּל הַזָּקֵן לְתַלְמִידָיו כְּשֶׁהָיָה הוֹלֵךְ לֶאֱכוֹל, הָיָה אוֹמֵר, שֶׁהוּא הוֹלֵךְ לִגְמוֹל חֶסֶד עִם הָעֲלוּבָה וַעֲנִיָּה – הוּא גוּפוֹ, כִּי כְּמוֹ זָר נֶחְשַׁב אֶצְלוֹ, וְלָכֵן אָמַר, שֶׁהוּא גּוֹמֵל חֶסֶד עִמּוֹ בְּמַה שֶּׁמַּאֲכִילוֹ, כִּי הוּא עַצְמוֹ אֵינוֹ רַק נֶפֶשׁ הָאֱלֹהִית לְבַד, כִּי הִיא לְבַדָּהּ מְחַיָּה גּוּפוֹ וּבְשָׂרוֹ, שֶׁהָרָע שֶׁהָיָה בַּנֶּפֶשׁ הַחִיּוּנִית הַמְלוּבֶּשֶׁת בְּדָמוֹ וּבְשָׂרוֹ – נִתְהַפֵּךְ לְטוֹב, וְנִכְלַל בִּקְדוּשַּׁת נֶפֶשׁ הָאֱלֹהִית מַמָּשׁ, בַּצַּדִּיקִים.
