Но жизненная сила мужских капель семени, исторгнутых впустую, несмотря на то, что она спустилась вниз и оказалась включенной в три нечистые категории "клипот", поднимается оттуда через подлинное покаяние и очень усердное прочтение перед сном.мо-литвы "Шма", как известно из трудов раби Ицхака Лурии и как намеком сказано в Гмаре: «Каждый, кто читает на ложе своем "Шма", будто держит меч обоюдоострый и т. д.»1, поражающий "тела внешних"2, в которые облеклась жизненная сила капель [мужского семени], и жизненная сила поднимается оттуда, как известно сведущим в тайной мудрости. Поэтому грех исторжения семени впустую не упомянут в Торе наряду с другими формами запрещенной физической близости, хотя грех этот серьезнее и тяжелее прочих. Вина тяжелее из-за степени и множества нечистот и "клипот", которые возникают и умножаются в огромных количествах в результате извержения семени впустую, и тем это хуже запрещенной физической близости. Но при запрещенной физической близости человек придает силу и жизнь самой нечистой из "клипот", так что он становится неспособным поднять оттуда жизненную силу с помощью покаяния*.
Примечание
Потому что она принята женским началом3 категории "клипа", получающей и присваивающей себе жизненную силу, исходящую от стороны Кдуша. В случае же впустую исторгнутого семени нет женского начала категории "клипа", и только силы и воинства4 его облекают собой жизненную силу капель семени, как известно сведущим в тайной мудрости.
И разве что совершит человек это покаяние из любви столь великой, что грехи его станут подобны заслугам. В связи с этим становится понятным сказанное мудрецами о выражении "Кто извращен?" – "Тот, кто не может исправить"5. Имеется в виду человек, вступивший в близость с замужней и породивший дитя6, -тогда, даже если он совершит столь великое покаяние, он не сможет возвысить жизненную силу к стороне святости, так как она уже спустилась в этот мир и облеклась в живое человеческое тело.
אַךְ הַחַיּוּת שֶׁבְּטִפּוֹת זֶרַע שֶׁיָּצְאוּ מִמֶּנּוּ לְבַטָּלָה, אַף שֶׁיָּרְדָה וְנִכְלְלָה בְּשָׁלשׁ קְלִיפּוֹת הַטְּמֵאוֹת – הֲרֵי זוֹ עוֹלָה מִשָּׁם בִּתְשׁוּבָה נְכוֹנָה, וּבְכַוָּונָה עֲצוּמָה בִּקְרִיאַת־שְׁמַע־שֶׁעַל־הַמִּטָּה, כַּנּוֹדָע מֵהָאֲרִ"י זִכְרוֹנוֹ לִבְרָכָה,
וּמְרוּמָּז בַּגְּמָרָא: "כָּל הַקּוֹרֵא קְרִיאַת שְׁמַע עַל מִטָּתוֹ כְּאִלּוּ אוֹחֵז חֶרֶב שֶׁל שְׁתֵּי פִיּוֹת כוּ'",
לַהֲרוֹג גּוּפוֹת הַחִיצוֹנִים שֶׁנַּעֲשׂוּ לְבוּשׁ לַחַיּוּת שֶׁבַּטִּפּוֹת, וְעוֹלָה הַחַיּוּת מֵהֶם, כַּיָּדוּעַ לְיוֹדְעֵי חֵן.
וְלָכֵן לֹא הוּזְכַּר עֲוֹן זֶרַע לְבַטָּלָה בַּתּוֹרָה בִּכְלַל בִּיאוֹת אֲסוּרוֹת,
אַף שֶׁחָמוּר מֵהֶן, וְגָדוֹל עֲוֹנוֹ בִּבְחִינַת הַגַּדְלוּת וְרִבּוּי הַטּוּמְאָה וְהַקְּלִיפּוֹת שֶׁמּוֹלִיד וּמַרְבֶּה בִּמְאֹד מְאֹד בְּהוֹצָאַת זֶרַע לְבַטָּלָה, יוֹתֵר מִבִּיאוֹת אֲסוּרוֹת.
רַק, שֶׁבְּבִיאוֹת אֲסוּרוֹת מוֹסִיף כֹּחַ וְחַיּוּת בִּקְלִיפָּה טְמֵאָה בְּיוֹתֵר, עַד שֶׁאֵינוֹ יָכוֹל לְהַעֲלוֹת מִשָּׁם הַחַיּוּת בִּתְשׁוּבָה,
אֶלָּא אִם כֵּן יַעֲשֶׂה תְּשׁוּבָה מֵאַהֲבָה רַבָּה כָּל כָּךְ, עַד שֶׁזְּדוֹנוֹת נַעֲשׂוּ לוֹ כִּזְכֻיּוֹת.
מִפְּנֵי שֶׁנִּקְלְטָה בִּיסוֹד דְּנוּקְבָא דִקְלִיפָּה הַמְקַבֶּלֶת וְקוֹלֶטֶת הַחַיּוּת מֵהַקְּדוּשָּׁה,
מַה שֶּׁאֵין כֵּן בְּזֶרַע לְבַטָּלָה, שֶׁאֵין שָׁם בְּחִינַת נוּקְבָא דִקְלִיפָּה,
רַק שֶׁכֹּחוֹתֶיהָ וְחַיְילוֹתֶיהָ מַלְבִּישִׁים לַחַיּוּת שֶׁבַּטִּפּוֹת, כַּיָּדוּﬠַ לְיוֹדְﬠֵי חֵן:
וּבָזֶה יוּבַן מַאֲמַר רַבּוֹתֵינוּ־זִכְרוֹנָם־לִבְרָכָה: "אֵיזֶהוּ מְעֻוָּות שֶׁלֹּא יוּכַל לִתְקוֹן – זֶה שֶׁבָּא עַל הָעֶרְוָה וְהוֹלִיד מַמְזֵר",
שֶׁאָז, גַּם אִם יַעֲשֶׂה תְּשׁוּבָה גְּדוֹלָה כָּל כָּךְ, אִי אֶפְשָׁר לוֹ לְהַעֲלוֹת הַחַיּוּת לִקְדוּשָּׁה,
מֵאַחַר שֶׁכְּבָר יָרְדָה לָעוֹלָם הַזֶּה וְנִתְלַבְּשָׁה בְּגוּף בָּשָׂר וָדָם:
