И сотворил их в противоположении1 – "грешник, которому хорошо" против "праведника2, которому плохо". А это значит, что добро в его Б-жественной душе, местящейся в мозгу и в правой половине сердца, находится в подчиненном положении и лишено силы по отношению ко злу стороны "клипа" в его левой полости. Существует также бесчисленное множество ступеней и градаций количественного и качественного уничтожения и подчинения добра злу, сохрани Б-г. У некоторых это подчинение и уничтожение [добра] очень незначительно, но даже в такой малой степени оно бывает не постоянно, не всегда и не часто – лишь изредка зло в нем пересиливает добро и захватывает малый город, то есть тело, но не полностью, а лишь частично. И [тело] переходит в его подчинение и становится колесницей и одеянием, в которые облекается одно из трех одеяний [души], как уже говорилось выше3, то есть только действие, если совершаются небольшие и не особенно тяжкие грехи, сохрани Б-г, или только речь, если беседа граничит со злословием, бессмысленным весельем и тому подобным, или же только мысль, если она касается греха, что хуже совершения его4. А также если человек думает о греховном без намерения так поступить, а просто в нем возникает мысль о физической близости женщины и мужчины, и этим он преступает предостережение Торы: "И избегайте всего дурного"5, а значит, не следует думать днем и т. д.6. Или же, располагая временем для занятий Торой, он обращается сердцем к пустому, как сказано в трактате Авот: "Бодрствующий ночью... и обращающий сердце свое и т. д."7. Ведь за каждый такой и подобный ему поступок человек должен называться грешником в тот момент, когда зло в его душе усиливается, облекается в тело, приводит к совершению греха и оскверняет его. Но позднее добро усиливается в Б-жественной душе. Он раскаивается и просит Всевышнего о прощении, и Всевышний простит его, если он к Нему возвратится, совершив покаяние надлежащим образом – так, как это советуют делать наши мудрецы в соответствии с тремя видами искупления, о которых говорил раби Ишмаэль, и т. д.8, как об этом говорится в другом месте9.

Но есть люди, в которых зло усиливается еще больше, облекаясь во все три его одеяния, и приводит к еще более тяжелым и более частым грехам. И время от времени человек раскаивается, и его посещают мысли о покаянии, [возникающие] из доли добра в его душе, которое временами усиливается. Однако добро не достигает в нем достаточной силы, чтобы он мог победить в себе зло, целиком отказаться от грехов, осознать [в себе дурное] и оставить [то, что к нему приводит]. О них сказали мудрецы: "Грешники полны угрызений совести"10, и таково большинство грешников, в душе которых еще сохраняется доброе начало. А кто никогда не знает раскаяния, кого мысли о покаянии вообще не посещают, называется "грешником, которому плохо", ибо зло в его душе – единственное, что в нем осталось. Оно настолько пересилило добро, что добро удалилось от него и издали держится над ним, облекая его вокруг. И потому сказали мудрецы: "На всяком собрании десяти почиет Шхина"11.

פרק יא

וְזֶה לְעוּמַּת זֶה, רָשָׁע וְטוֹב לוֹ לְעוּמַּת צַדִּיק וְרַע לוֹ.

דְּהַיְינוּ, שֶׁהַטּוֹב שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הָאֱלֹהִית שֶׁבְּמוֹחוֹ וּבֶחָלָל הַיְמָנִי שֶׁבְּלִבּוֹ,

כָּפוּף וּבָטֵל לְגַבֵּי הָרָע מֵהַקְּלִיפָּה שֶׁבֶּחָלָל הַשְּׂמָאלִי.

וְזֶה מִתְחַלֵּק גַּם כֵּן לְרִבְבוֹת מַדְרֵגוֹת חֲלוּקוֹת,

בְּעִנְיַן כַּמּוּת וְאֵיכוּת הַבִּיטּוּל וּכְפִיפַת הַטּוֹב לָרַע חַס וְשָׁלוֹם.

יֵשׁ מִי שֶׁהַכְּפִיפָה וְהַבִּיטּוּל אֶצְלוֹ מְעַט מִזְּעֵר,

וְאַף גַּם זֹאת אֵינוֹ בִּתְמִידוּת, וְלֹא תָּדִיר לִפְרָקִים קְרוֹבִים,

אֶלָּא לְעִתִּים רְחוֹקִים מִתְגַּבֵּר הָרָע עַל הַטּוֹב, וְכוֹבֵשׁ אֶת הָעִיר קְטַנָּה הוּא הַגּוּף,

אַךְ לֹא כוּלּ‏וֹ אֶלָּא מִקְצָתוֹ לְבַד,

שֶׁיִּהְיֶה סָר לְמִשְׁמַעְתּוֹ, וְנַעֲשֶׂה לוֹ מֶרְכָּבָה

וּלְבוּשׁ, לְהִתְלַבֵּשׁ בּוֹ אֶחָד מִשְּׁלֹשָׁה לְבוּשֶׁיהָ הַנִּזְכָּרִים לְעֵיל.

דְּהַיְינוּ, אוֹ בְּמַעֲשֶׂה לְבַד, לַעֲשׂוֹת עֲבֵירוֹת קַלּוֹת וְלֹא חֲמוּרוֹת חַס וְשָׁלוֹם;

אוֹ בְּדִיבּוּר לְבַד, לְדַבֵּר אֲבַק לָשׁוֹן הָרָע וְלֵיצָנוּת וּכְהַאי גַּוְונָא;

אוֹ בְּמַחֲשָׁבָה לְבַד, הִרְהוּרֵי עֲבֵירָה הַקָּשִׁים מֵעֲבֵירָה.

וְגַם אִם אֵינוֹ מְהַרְהֵר בַּעֲבֵירָה לַעֲשׂוֹתָהּ אֶלָּא בְּעִנְיַן זִיוּוּג זָכָר וּנְקֵיבָה בָּעוֹלָם,

שֶׁעוֹבֵר עַל אַזְהָרַת הַתּוֹרָה: "וְנִשְׁמַרְתָּ מִכֹּל דָּבָר רָע" – "שֶׁלֹּא יְהַרְהֵר בַּיּוֹם כוּ'";

אוֹ שֶׁהִיא שְׁעַת הַכּוֹשֶׁר לַעֲסוֹק בַּתּוֹרָה וְהוּא מְפַנֶּה לִבּוֹ לְבַטָּלָה,

כְּדִתְנַן בְּאָבוֹת: "הַנֵּיעוֹר בַּלַּיְלָה כוּ' וּמְפַנֶּה לִבּוֹ כוּ'"

שֶׁבְּאַחַת מִכָּל אֵלֶּה וְכַיּוֹצֵא בָהֶן נִקְרָא "רָשָׁע" בָּעֵת הַהִיא,

שֶׁהָרָע שֶׁבְּנַפְשׁוֹ גּוֹבֵר בּוֹ וּמִתְלַבֵּשׁ בְּגוּפוֹ וּמַחֲטִיאוֹ וּמְטַמְּאוֹ.

וְאַחַר כָּךְ גּוֹבֵר בּוֹ הַטּוֹב שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הָאֱלֹקִית, וּמִתְחָרֵט

וּמְבַקֵּשׁ מְחִילָה וּסְלִיחָה מֵה', וַה' יִסְלַח לוֹ, אִם שָׁב בִּתְשׁוּבָה הָרְאוּיָה עַל פִּי עֲצַת חֲכָמֵינוּ־זִכְרוֹנָם־לִבְרָכָה בִּשְׁלֹשָׁה חִלּוּקֵי כַפָּרָה שֶׁהָיָה רַבִּי יִשְׁמָעֵאל דּוֹרֵשׁ כוּ', כְּמוֹ שֶׁנִּתְבָּאֵר בְּמָקוֹם אַחֵר.

וְיֵשׁ מִי שֶׁהָרָע גּוֹבֵר בּוֹ יוֹתֵר,

וּמִתְלַבְּשִׁים בּוֹ כָּל שְׁלֹשָׁה לְבוּשִׁים שֶׁל הָרָע, וּמַחֲטִיאוֹ בַּעֲבֵירוֹת חֲמוּרוֹת יוֹתֵר, וּבְעִתִּים קְרוֹבִים יוֹתֵר.

אַךְ בֵּינְתַיִים מִתְחָרֵט, וּבָאִים לוֹ הִרְהוּרֵי תְשׁוּבָה מִבְּחִינַת הַטּוֹב שֶׁבְּנַפְשׁוֹ, שֶׁמִּתְגַּבֵּר קְצָת בֵּינְתַיִים,

אֶלָּא שֶׁאֵין לוֹ הִתְגַּבְּרוּת כָּל כָּךְ לְנַצֵּחַ אֶת הָרָע

לִפְרוֹשׁ מֵחֲטָאָיו לְגַמְרֵי לִהְיוֹת "מוֹדֶה וְעוֹזֵב".

וְעַל זֶה אָמְרוּ רַבּוֹתֵינוּ זִכְרוֹנָם לִבְרָכָה: "רְשָׁעִים מְלֵאִים חֲרָטוֹת",

שֶׁהֵם רוֹב הָרְשָׁעִים, שֶׁיֵּשׁ בְּחִינַת טוֹב בְּנַפְשָׁם עֲדַיִין.

אַךְ מִי שֶׁאֵינוֹ מִתְחָרֵט לְעוֹלָם, וְאֵין בָּאִים לוֹ הִרְהוּרֵי תְשׁוּבָה כְּלָל – נִקְרָא "רָשָׁע וְרַע לוֹ",

שֶׁהָרָע שֶׁבְּנַפְשׁוֹ הוּא לְבַדּוֹ נִשְׁאַר בְּקִרְבּוֹ, כִּי גָּבַר כָּל כָּךְ עַל הַטּוֹב עַד שֶׁנִּסְתַּלֵּק מִקִּרְבּוֹ

וְעוֹמֵד בִּבְחִינַת מַקִּיף עָלָיו מִלְמַעְלָה.

וְלָכֵן אָמְרוּ רַבּוֹתֵינוּ־זִכְרוֹנָם־לִבְרָכָה: "אַכָּל בֵּי עֲשָׂרָה שְׁכִינְתָּא שַׁרְיָא":