И только впечатление [от молитвы] в мозгу, трепет перед Всевышним и скрытая любовь к Нему в правой полости сердца помогают преодолеть это обуреваемое жаждой зло и овладеть им, чтобы оно не получило власть и господство над городом, чтобы не осуществило оно свою жажду облечься в члены тела или даже в самый мозг и не обратились бы мысли ко злу. Но не имеет зло такой силы и власти, сохрани Б-г, над желанием мозга, так, чтобы мозг охотно принял, сохрани Б-г, эту дурную мысль, поднимающуюся, как уже говорилось1, к мозгу из сердца. И как только она [дурная мысль] поднимается к мозгу, средний отгоняет ее обеими руками и сейчас же от нее отвлекается, лишь только вспомнит, что эта мысль дурная. Воля его не принимает этой мысли даже в виде добровольного помышления, не говоря уже о том, чтобы он подумал исполнить ее, сохрани Б-г, или говорить о ней. Ибо тот, кто сознательно мыслит [о дурном], в тот момент называется грешником, а средний не бывает грешником ни одной минуты. Так же он поступает и по отношению к другим людям: как только из сердца его к мозгу поднимается возмущение чем-нибудь или ненависть, сохрани Б-г, зависть по отношению к кому-либо, гнев или порицание или какое-нибудь подобное ощущение, он совсем их не принимает мозгом своим и желанием. Напротив, мозг направляет свое влияние и власть над духом в сердце его, чтобы заставить его совершить прямо противоположное и поступить с человеком, на которого обращены эти чувства, чрезвычайно мягко и дружественно, все снося от него терпеливо до последнего предела и не сердясь на него, сохрани Б-г, а также не отвечая ему тем же, сохрани Б-г, а напротив, на зло отвечая добром, как написано в книге "Зогар"2, что этому можно учиться на примере того, как поступил Йосеф со своими братьями.
רַק שֶׁלָּזֶה מוֹעִיל הָרְשִׁימוּ בַּמּוֹחִין, וְיִרְאַת ה' וְאַהֲבָתוֹ הַמְסוּתֶּרֶת בֶּחָלָל הַיְמָנִי,
לְהִתְגַּבֵּר וְלִשְׁלוֹט עַל הָרָע הַזֶּה הַמִּתְאַוֶּה תַּאֲוָה,
שֶׁלֹּא לִהְיוֹת לוֹ שְׁלִיטָה וּמֶמְשָׁלָה בָּעִיר לְהוֹצִיא תַּאֲוָתוֹ מִכֹּחַ אֶל הַפּוֹעַל לְהִתְלַבֵּשׁ בְּאֵבְרֵי הַגּוּף.
וַאֲפִילוּ בַּמּוֹחַ לְבַדּוֹ, לְהַרְהֵר בְּרָע, אֵין לוֹ שְׁלִיטָה וּמֶמְשָׁלָה לְהַרְהֵר חַס וְשָׁלוֹם בִּרְצוֹנוֹ שֶׁבְּמוֹחוֹ –
שֶׁיְּקַבֵּל בְּרָצוֹן חַס וְשָׁלוֹם הִרְהוּר זֶה הָרָע הָעוֹלֶה מֵאֵלָיו מֵהַלֵּב לַמּוֹחַ כַּנִּזְכָּר לְעֵיל,
אֶלָּא מִיָּד בַּעֲלִיָּיתוֹ לְשָׁם, דּוֹחֵהוּ בִּשְׁתֵּי יָדַיִם, וּמַסִּיחַ דַּעְתּוֹ
מִיָּד שֶׁנִּזְכָּר שֶׁהוּא הִרְהוּר רָע,
וְאֵינוֹ מְקַבְּלוֹ בְּרָצוֹן אֲפִילוּ לְהַרְהֵר בּוֹ בְּרָצוֹן, וְכָל שֶׁכֵּן לְהַעֲלוֹתוֹ עַל הַדַּעַת לַעֲשׂוֹתוֹ חַס וְשָׁלוֹם, אוֹ אֲפִילוּ לְדַבֵּר בּוֹ,
כִּי הַמְהַרְהֵר בְּרָצוֹן נִקְרָא רָשָׁע בְּאוֹתָהּ שָׁעָה,
וְהַבֵּינוֹנִי אֵינוֹ רָשָׁע אֲפִילוּ שָׁעָה אַחַת לְעוֹלָם.
וְכֵן בִּדְבָרִים שֶׁבֵּין אָדָם לַחֲבֵירוֹ,
מִיָּד שֶׁעוֹלֶה לוֹ מֵהַלֵּב לַמּוֹחַ אֵיזוֹ טִינָא וְשִׂנְאָה חַס וְשָׁלוֹם,
אוֹ אֵיזוֹ קִנְאָה אוֹ כַּעַס אוֹ קְפֵידָא וְדוֹמֵיהֶן,
אֵינוֹ מְקַבְּלָן כְּלָל בְּמוֹחוֹ וּבִרְצוֹנוֹ.
וְאַדְּרַבָּה, הַמּוֹחַ שַׁלִּיט וּמוֹשֵׁל בָּרוּחַ שֶׁבְּלִבּוֹ לַעֲשׂוֹת הַהֵפֶךְ מַמָּשׁ, –
לְהִתְנַהֵג עִם חֲבֵירוֹ בְּמִדַּת חֶסֶד,
וְחִיבָּה יְתֵרָה מוּדַעַת לוֹ, לִסְבּוֹל מִמֶּנּוּ עַד קָצֶה הָאַחֲרוֹן,
וְלֹא לִכְעוֹס חַס וְשָׁלוֹם, – וְגַם, שֶׁלֹּא לְשַׁלֵּם לוֹ כְּפָעֳלוֹ חַס וְשָׁלוֹם, –
אֶלָּא אַדְּרַבָּה; לִגְמוֹל לְחַיָּיבִים טוֹבוֹת,
כְּמוֹ שֶׁכָּתוּב בַּזֹּהַר, לִלְמוֹד מִיּוֹסֵף עִם אֶחָיו: